Когда правительство собирает или анализирует персональную информацию, многие скажут, что их это не беспокоит. «Мне нечего прятать, – заявляют они. – Волноваться нужно, только если вы делаете что-то неправильное, в таком случае вы не заслуживаете права держать это в секрете».

Аргумент «мне нечего прятать» является частью дискуссий о неприкосновенности частной жизни. Брюс Шнайер, специалист службы защиты данных, называет это «самым распространенным ответом сторонникам неприкосновенности частной жизни». Джеффри Стоун, ученый-юрист, называет его «слишком популярной мантрой» («all-too-common-refrain»). В своей самой очевидной форме этот аргумент звучит так: права на неприкосновенность частной жизни обычно имеют минимальный вес, поэтому в соревновании с мерами по обеспечению безопасности последние одержат победу по предопределению».

Аргумент «мне нечего прятать» можно встретить повсеместно в Британии. Например, правительство установило миллионы камер видеонаблюдения в общественных местах больших и маленьких населенных пунктов, которые просматриваются должностными лицами через замкнутую систему телевидения. Слоган правительственной кампании в пользу данной программы звучит так: «Если вам нечего прятать, вам нечего бояться». Аргумент «мне нечего прятать» в различных вариациях появляется в блогах, письмах в редакцию, интервью телевизионных новостей и форумах. Один из блоггеров в Соединенных Штатах заявил следующее касаемо создания профилей граждан для целей обеспечения национальной безопасности: «Я не имею ничего против того, что люди желают узнать обо мне некоторую информацию. Мне нечего прятать! Поэтому я поддерживаю попытки [правительства] найти террористов через прослушивание наших телефонных звонков!»

Этот аргумент не является изобретением современности. Один из персонажей романа Генри Джеймса 1888 г. «Ревербератор» («Reverberator») размышляет: «Если эти люди совершили что-то плохое, им должно быть стыдно, и он не пожалел бы их. А если они не сделали ничего плохого, не нужно было делать такую шумиху из-за того, что другие люди об этом узнали».

Я сталкивался с аргументом «мне нечего прятать» в новостных интервью и обсуждениях так часто, что решил провести исследование по данному вопросу. Я поинтересовался у читателей моего блога «Совпадение мнений» (ConcurringOpinions) о том, насколько положительно они относятся к данному аргументу. Я получил массу комментариев:

Мой ответ таков: «Тогда почему у вас висят шторы?» или «Могу я посмотреть счета по вашей кредитной карте за прошлый год?»

Мой ответ на аргумент «если вам нечего прятать…» прост: «Мне не нужно доказывать свою точку зрения. Вам нужно доказать свою. Приходите с ордером».

Мне нечего прятать. Но и показывать вам тоже.

Если вам нечего прятать, у вас нет нормальной жизни.

Покажите мне свое, и я покажу вам мое.

Дело не в том, если у тебя что-то, что нужно прятать. Дело в том, что это просто не должно касаться чужих людей.

Последний аргумент: Иосифу Сталину это бы понравилось. Что тут добавить еще?

На первый взгляд, опровергнуть аргумент «мне нечего прятать» легко. У каждого есть что-то, что он прячет от других. Как сказал Александр Солженицын: «Каждый человек виновен в чем-то или у него есть что-то, что он прячет от других. Все что нужно сделать – внимательно наблюдать, чтобы понять, что это». Аналогичная ситуация произошла в романе Фридриха Дюрренматта «Ловушка» (Friedrich D?rrenmatt's "Traps"), где группа психически неполноценных юристов привлекала к судебной ответственности в виде показательного суда-посмешища вроде бы невиновного человека. Человек пытается узнать, за какое преступление его пытаются наказать, на что прокурор отвечает «Это не важно, преступление всегда можно найти».

Некоторые обычно считают, что даже самому открытому человеку хотелось бы спрятаться. Как, например, один из комментаторов моего блога отметил: «Если вам нечего прятать, это значит в буквальном смысле, что вы хотите, чтобы я сфотографировал вас голым? И поскольку я имею все права на данную фотографию, я могу показать ее вашим соседям?» Специалист из Канады по вопросам неприкосновенности частной жизни, Дэвид Флахэрти (David Flaherty) думает аналогично: «Нет ни одного человека, наделенного разумом, в западном мире, которого мало бы интересовал или не интересовал вообще вопрос неприкосновенности его частной жизни. Те, кто пытаются руководствоваться подобными аргументами, не могут выдержать и нескольких минут допроса об интимных сферах своей жизни, не сдавшись в плен назойливому вмешательству в некоторые вопросы».

Но такая реакция направлена на аргумент «мне нечего прятать» лишь в его экстремальных формах, которые не имеют таких сильных позиций. В менее экстремальных формах данный аргумент касается не всей личной информации, а только тех данных, которые правительство может собирать. Возражения против аргумента «мне нечего прятать» в отношении показа голых людей или их самых сокровенных секретов имеют значение, только если правительство будет собирать такой тип информации. Во многих случаях едва ли кто-то увидит эту информацию, и она станет достоянием общественности. Поэтому, некоторые могут приводить доводы о том, что права по защите неприкосновенности частной жизни имеют минимальный вес, и права обеспечения безопасности в деле предотвращения террористических актов намного важнее. В данном случае аргумент «мне нечего прятать» в его менее экстремальной форме имеет внушительную силу. Однако он берет начало исходя из ложных допущений о частной жизни и ее ценности.

Чтобы определить важность аргумента «мне нечего терять», необходимо начать с изучения того, как его приверженцы понимают неприкосновенность частной жизни. Почти каждый закон или политический курс, затрагивающие вопросы частной жизни, основываются на понимании гражданами концепции неприкосновенности частной жизни. То, как воспринимаются проблемы, имеет огромное влияние на принятие законных решений по их разрешению. Как заметил философ Джон Дьюи (John Dewey): «Правильно сформированная проблема наполовину решена».

Большая часть попыток понять концепцию неприкосновенности частной жизни обращаются к постижению ее сущности – главных характеристик или общих знаменателей, объединяющих различные объекты, которые классифицируются и относятся к разделу «неприкосновенность частной жизни». Однако понятие неприкосновенности частной жизни настолько многогранно, что ее невозможно уменьшить до одной сущности. Это множественность различных объектов, которые не имеют общих элементов, но все же похожи один на одного. Например, неприкосновенность частной жизни можно нарушить посредством разглашения ваших самых сокровенных тайн, или через подглядывание за вами, даже если подглядывающий ничего секретного не увидит. В первом случае ущерб заключается в том, что ваша раскрытая секретная информация становится известна другим людям, во втором случае ущерб заключается в том, что за вами наблюдали. Вам это, возможно, покажется зловещим, независимо от того, узнает ли подглядывающий какую-нибудь секретную информацию и расскажет ее другим. Существует много других форм вторжения в частную жизнь, например, через шантаж или ненадлежащее использование ваших персональных данных. Неприкосновенность вашей частной жизни может быть также нарушена, если правительственные органы заведут на вас внушительное досье.

Другими словами, неприкосновенность частной жизни включает так много понятий, что невозможно вместить их все в рамки одной идеи. Но нам и не нужно так делать.

Во многих случаях вопросы неприкосновенности частной жизни никогда не будут находиться в гармонии со сталкивающимися интересами, потому что суды, члены законодательных органов и иные не признают тот факт, что затронуты вопросы неприкосновенности частной жизни. Люди не признают наличие некоторых проблем, потому что эти проблемы не укладываются в единое понятие неприкосновенности частной жизни, не учитывающее множество других элементов. Независимо от того, можем ли мы отнести эту проблему к проблеме неприкосновенности частной жизни, она все равно существует, а проблемы нельзя игнорировать. Мы должны обращать внимание на все проблемы, которые побуждают нас защитить неприкосновенность нашей личной жизни.

Чтобы описать проблемы, возникающие в связи со сбором и использованием личных данных, многие комментаторы используют метафорическое описание из произведения Джорджа Оруэлла «1984». Оруэлл изобразил ужасающее тоталитарное общество, управляемое правительством под названием «Большой Брат», которое одержимо наблюдает за своими гражданами и требует соблюдения строгой дисциплины. Метафора Оруэлла, описывающая вред, причиняемый наличием постоянного наблюдения (например, запреты и общественный контроль) может подойти для описания ситуации мониторинга правительством своих граждан. Однако большая часть данных, собранных в базах данных компьютеров, как то: раса, дата рождения, пол, адрес, семейное положение, не являются информацией для ограниченного круга лиц. Многие не возражают против того, чтобы раскрыть информацию о том, в каких отелях они останавливались, каким машинами владеют, какие напитки пьют. Часто, но не всегда, люди не воспрещают предать огласке данную информацию и не чувствуют при этом стеснения.

Еще одно метафорическое определение проблем - «Процесс» Франца Кафки. Сюжет романа вертится вокруг человека, арестованного без объяснения причин. Он отчаянно пытается узнать, что стало причиной возбуждения процесса, и какие доказательства против него имеются. Ему удается обнаружить, что эта таинственная судебная система имеет на него досье и проводит расследование, но остальное остается для него загадкой. «Процесс» иллюстрирует бюрократию с загадочными целями, которая использует личные данные людей для того, чтобы принять в их отношении важные решения, однако отрицает их право участвовать в том, как эта информация используется.

Проблема, метафорично описанная в стиле Кафки, представляет иной вид проблем, возникающих вследствие наличия всеобщего наблюдения за гражданами. Очень часто такие проблемы не приводят к запретам. Проблема скорее заключается в обработке информации – ее хранении, использовании или анализе – но не ее сборе. Она влияет на силу взаимоотношений между людьми и институтами современного государства. Она не только подрывает веру человека в свои силы вследствие порождения ощущения беспомощности и бессилия, но также оказывают влияние на структуру общества, изменяя виды взаимоотношений между людьми и институтами, которые принимают важные решения касаемо их жизней

Решения в области законов и политических курсов излишне концентрируются на проблемах, метафорично описанных Оруэллом – проблеме всеобщего наблюдения за гражданами – и не совсем адекватно решают проблемы, описанные Кафкой – проблемы обработки информации. Сложность состоит в том, что комментаторы пытаются решить проблемы, касающиеся наличия баз данных, обращаясь к вопросу наличия наблюдения за гражданами, в то время как это совершенно разные проблемы.

Комментаторы часто пытаются опровергнуть аргумент «мне нечего прятать», обращая внимание на вещи, которые люди хотят спрятать. Проблема такого аргумента в том, что он основан на основополагающем допущении о том, что неприкосновенность личной жизни – это право прятать что-то плохое. Принимая такое допущение, мы упускаем много других принципов и пускаемся в бесполезные рассуждения о том, какую же информацию люди будут прятать больше всего. Как метко отмечает Шнайер (Schneier), специалист по обеспечению компьютерной безопасности, аргумент «мне нечего прятать» основывается на ложном «допущении о том, что неприкосновенность частной жизни заключается в праве прятать факт совершения каких-то нарушений». Наблюдение за гражданами, например, может запретить такое законные виды деятельности, как свободу слова, свободу объединений, а также другие права человека, указанные в Первой поправке к Конституции, которые являются непременным атрибутом демократии.

Проблема аргумента «мне нечего прятать» гораздо глубже и состоит в том, что он ограниченно рассматривает неприкосновенность частной жизни как форму сохранения секретности. Напротив, рассмотрение неприкосновенности частной жизни как множества связанных вопросов показывает, что необходимость раскрывать информацию о неправильных поступках – только одна из многих проблем, создаваемых мерами правительства по обеспечению безопасности. Если вернуться к моему рассуждению о метафорах в литературе, то реальные проблемы - те, что описаны не столько Оруэллом, сколько Кафкой. Программы правительства по сбору информации порождают проблемы, даже если не раскрывается информация, которую люди не хотят разглашать. В романе «Процесс», проблема состояла не в запретительном поведении, а в бессилии и уязвимости, возникающих по причине использования судебной системой личных данных и ее отказом главному герою в праве владеть информацией о данном процессе или участвовать в нем. Ущерб наносится бюрократией – безразличием, допущением ошибок, злоупотреблением, отчаянием и отсутствием прозрачности и подотчетности.

Один из таких видов ущерба, который я зову «накоплением», возникает в результате объединения небольших обрывков на первый взгляд безвредной информации. Если информация такого рода объединяется в единое целое, она может рассказать намного больше. Соединяя обрывки информации, о защите которой мы, может, и не очень заботимся, правительство может собрать информацию о нас, которую мы хотели бы скрыть. Например, предположим, вы купили книгу о раке. Эта покупка сама по себе мало о чем расскажет, поскольку просто указывает на наш интерес к этой болезни. Предположим, вы купили парик. Парик можно купить по множеству причин. Но если объединить эти два отрывка информации в одно целое, можно сделать предположение, что у вас рак и вы проходите курс химиотерапии. Возможно, эту информацию вы бы не хотели рассказать другим, но вы определенно хотите иметь выбор.

Еще одна потенциальная проблема в связи со сбором правительством личных данных – то, что я называю «исключением»: препятствие получению людьми информации о том, каким образом данные о них используются, а также запрет доступа к данной информации и ее коррекции. Многие правительственные меры по обеспечению национальной безопасности предполагают ведение огромных баз данных, к которым граждане не имеют доступа. Действительно, само существование таких программ держится в секрете, ведь они представляют вопрос национальной безопасности. Обработка такой информации, которая запрещает вовлечение граждан и их знание о ее проведении, является проблемой надлежащих правовых процедур. Это структурная проблема, затрагивающая то, как государственные служащие обращаются с гражданами, создающая диспропорцию сил между гражданами и государством. Насколько должна простираться власть государственных служащих над гражданами? Это не вопрос того, какую информацию люди желают спрятать, но вопрос объема власти и структуры правительства.

Еще одна сопутствующая проблема – вторичное использование данных. Вторичное использование данных – обработка информации, полученной для одних целей, в целях, на которые не было получено согласие субъекта информации. Как долго будет храниться личная информация? Каким образом она будет использоваться? Как ее можно будет использовать в будущем? Потенциальные варианты использования любой части личной информации безграничны. Не налагая ограничения на способы использования информации и без их учета, сложно оценить потенциальные опасности от нахождения личных данных под контролем правительства.

Следующая проблема, связанная со сбором и использованием личных данных правительством – искажение данных. Несмотря на то, что личная информация может много рассказать о характере граждан и их деятельности, часто она не способна охарактеризовать человека в целом. Она может изобразить искаженную картину, особенно по причине неполноты записей – часто информация записывается в стандартизированном формате, и многие детали просто опускаются.

Например, предположим, что государственные сотрудники узнали, что один гражданин приобрел ряд книг о том, как произвести метамфетамин. У них закрадываются подозрения, что он собирается соорудить лабораторию по производству метамфетамина. Упущенные детали создают полную картину: этот человек пишет роман о герое, который создает матемфетамин. Когда он приобрел книги, он не думал, что эта покупка покажется государственным органам настолько подозрительной, и его записи не указали причину такой покупки. Стоит ли ему опасаться проверок госорганами всех его покупок и действий? Стоит ли ему ожидать, что его внесут в перечень подозрительных лиц? Даже если он не делает ничего плохого, он, возможно, не захочет разглашать информацию государственным органам, которые могут сделать ошибочные выводы на ее основании. Возможно, он не хочет волноваться о том, что все, что он совершает, будет изучаться сотрудниками, нервно просматривающими записи в поисках преступной деятельности. Возможно, он не захочет, чтобы компьютерная система пометила его как подозрительное лицо, потому что у него наблюдалось необычное поведение.

Аргумент «мне нечего прятать» концентрируется лишь на одной-двух конкретных проблемах неприкосновенности личной жизни – раскрытии личных данных или наблюдении за гражданами – игнорируя иные. В его основе лежит особое представление о том, что относится к неприкосновенности личной жизни, не включая иные ракурсы.

Важно различать два пути обоснования программ по обеспечению национальной безопасности, требующих доступ к личной информации. Первый – не признавать существование проблемы. Именно так работает аргумент «мне нечего прятать» - он отрицает наличие проблемы. Второй путь – признать проблемы, но настоять на том, что выгоды от использования программы перевешивают жертвы, которые приносятся теми, в чью личную жизнь вторгаются. Первое обоснование влияет на вто��ое, поскольку неприкосновенность личной жизни имеет небольшое значение по причине ограниченного взгляда на проблему. Ключевой момент недопонимания – аргумент «мне нечего прятать» рассматривает неприкосновенность частной жизни со своей опасно ограниченной точки зрения.

Если исследовать данный аргумент немного глубже, можно обнаружить, что его сторонники ожидают наличия ущерба, связанного с нанесением физического урона человеку. Как это ни парадоксально, этот основополагающий принцип физического урона используется иногда сторонниками усиления защиты неприкосновенности частной жизни. Например, Энн Бартоу (Ann Bartow), профессор права Университета Южной Каролины, аргументирует свою точку зрения следующим образом: для того, чтобы проблемы неприкосновенности личной жизни вызвали большой резонанс в обществе, они должны «негативно влиять на жизнь дышащего человеческого существа, вызывать нечто большее, чем просто чувство недовольства». Она утверждает, что вопрос неприкосновенности частной жизни требует больше «мертвых тел», и «отсутствие крови и смертей, хотя бы сломанных костей и мешков денег делает ущерб, нанесенный вторжением в личную жизнь, не таким серьезным, как иные виды ущерба».

Возражения госпожи Бартоу в действительности касаются аргумента «мне нечего прятать». Сторонники этого аргумента имеют в виду отдельные виды ущерба, нанесенного неприкосновенности личной жизни, когда раскрывается информация, ставящая в неловкое положение или компрометирующая ее владельца. Как и госпожа Бартоу, сторонники данного аргумента требуют наличия ущерба, связанного с нанесением физического урона вплоть до смертельного исхода.

Госпожа Бартоу, конечно, права в том, что люди намного сильнее реагируют на кровь и смерть, чем на абстрактные проблемы. Но если это – стандарт определения проблемы, то в таком случае будут распознаны лишь несколько проблем нарушения неприкосновенности личной жизни. Неприкосновенность личной жизни – это не фильм ужасов, большая часть проблем не выливаются в появление мертвых тел, и в большинстве случаев требование доказательства наличия осязаемого ущерба затруднено.

Для неприкосновенности личной жизни угрозу представляет не отдельный вопиющий акт нарушения, а медленное накопление относительно небольших нарушений. В данном отношении проблемы неприкосновенности личной жизни напоминают случаи нанесения вреда окружающей среде, которые происходят с течением времени через последовательность небольших нарушений различными субъектами. Несмотря на то, что общество скорее отреагирует на крупный разлив нефти, постепенное загрязнение окружающей среды множеством субъектов часто создает намного худшие проблемы.

Неприкосновенность личной жизни редко полностью исчезает в один миг. Обычно она уменьшается со временем, растворяясь почти незаметно, пока мы не начинаем замечать, чего лишились. Когда правительство начинает отслеживать телефонные номера, по которым звонят люди, многие пожимают плечами и говорят: «Это просто телефонные номера, и больше ничего». Правительство может установить больше камер видеонаблюдения в общественных местах. «И что? Теперь больше камер наблюдают за нами в больших количествах мест. Ничего страшного». Увеличение количества камер может создать более развитую сеть видеонаблюдения. К этому может добавиться спутниковое наблюдение, чтобы отслеживать передвижения людей. Правительство может начать анализ учетной документации банка. «Там только мои депозиты и несколько счетов на оплату – никаких проблем нет». Правительство может начать просмотр записей кредитных карт, затем записей поставщиков интернет-услуг, записей о состоянии здоровья, записей в трудовой книге и т.д. Каждый из шагов может показаться незначительным, но по истечении определенного времени правительство будет наблюдать за нами и знать о нас все.

«Моя жизнь – открытая книга», - скажут некоторые. «Мне нечего прятать». Но сейчас у правительства имеются обширные досье о деятельности, интересах, любимых книгах, финансах и состоянии здоровья каждого человека. Что если правительство сбывает эту информацию общественности? Что если правительство на основании имеющихся данных о поведенческих привычках ошибочно определит, что вы способны совершить преступление? Что если вам откажут в праве летать на самолетах? Что если правительство решит, что ваши финансовые операции выглядят подозрительно – даже если вы ничего неправильного не сделали – и заморозит ваши счета? Что если правительство не защищает нашу информацию с использованием надлежащих мер безопасности, и лицо, укравшее вашу личную информацию, будет использовать ее, чтобы совершать против вас мошеннические действия? Даже если вам нечего прятать, правительство может причинить вам немало ущерба.

«Но правительство не хочет навредить мне», - будут возражать некоторые. В большинстве случаев это так, но правительство может нанести ущерб гражданам ненамеренно вследствие ошибок или невнимательности.

Когда раскрывается сущность аргумента «мне нечего прятать», а также исследуются и оспариваются предположения, лежащие в его основе, можно видеть как люди переходят к обсуждению его условий, затем используют силу его незаслуженного преимущества. Аргумент «мне нечего прятать» обращается к одним проблемам и игнорирует другие. Он рассматривает понятие неприкосновенности личной жизни однобоко и ограниченно, одерживает победу посредством непризнания иных проблем, часто связанных с правительственными мерами по обеспечению безопасности. Если иметь дело исключительно с этим аргументом, он ведет по неверному пути, пытается сфокусировать обсуждение на его ограниченном понимании неприкосновенности личной жизни. Но если предъявить против него множество других проблем неприкосновенности личной жизни, появляющихся в связи со сбором и использованием правительством личных данных (кроме проблемы разглашения информации и наблюдения за гражданами), аргументу «мне нечего прятать» будет нечем парировать.

Источник: https://lb.ua/blog/sergei_petrenko/156754_pochemu_privatnost_vazhna_dazhe.html