💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_133.gmi captured on 2024-03-21 at 16:23:54. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-12-28)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
Когда книга была готова к производству, я получил экстренное, но, увы, слегка припозднившееся письмо от автора. Не в состоянии выполнить его первую просьбу по сугубо техническим причинам, охотно выполняю вторую, не редактируя и не перерабатывая приводимый ниже текст.
Итак, цитирую:
Уважаемый издатель!
Нижайшее пожелание: вставьте в оригинал-макет новые и, как мне кажется, весьма любопытные новости из жизни моих друзей… И только — умоляю! — не огорчайте меня отказом! А не получится логически подверстать их в одну завершающих из глав, хотя бы присобачьте этот кусочек в самый конец.
И обязательно(!) завершите его цитатой из Сэмюэля Джонсона (того самого, кто так метко высказался насчет патриотизма — «последнего убежища негодяя»): я наткнулся на этот перл абсолютно случайно, сунув нос в книжку Вальтера Скотта, которую Метелка позабыла в беседке. Ну не отпускает меня тема Дороги… что поделаешь! И еще, как мне кажется, она наилучшим образом подходит по духу ко всему повествованию.
Аж уж продолжение сей истории я Вам непременно организую! И почти что гарантирую!
Буду крайне Вам признателен! С глубочайшими извинениями и надеждами на дальнейшее сотрудничество,
Рами Розенфельд
… Ну что же, держите! Вот они, эти «любопытные новости» — без каких-либо изменений:
Первый раз я увидел новое пополнение семьи Сергея лишь следующей осенью.
Мое прибытие в гости было запланированным, однако, добравшись в их сорбско-лужицкие края на аккуратном рейсовом автобусике, я с удивлением отметил, что меня особо не ждали! И вообще, первым человеком, которого я повстречал во дворе, был огромный сумрачный мужчина — не чета даже Савелию! Бородач восседал на перевернутом цинковом корыте и здоровенными лапищами зашивал варварски разорванный регбийный мяч.
Именно по последней примете я понял, что передо мною пресловутый «Ванечка»: доктор геологических наук и, по совместительству, давний напарник Савелия Дмитриевича по баталиям на зеленых полях. Мы были наслышаны друг о друге, но никогда не встречались.
— Неудачно упал во время атаки, — буркнул он вместо приветствия. И, подслеповато прищуриваясь, стал нанизывать «цыганскую иголку» (да-да, именно таким дурацким способом!) на непослушную суровую нитку.
Под навесом, увитым плющом, стоял стол. Он был покрыт легким детским одеяльцем. На нем — расстелена пеленка, а на пеленке возлежала очень красивая девочка с преогромными глазищами. Однако сейчас она была красной от плохо скрываемой злости, ибо давным-давно настало время обеда, а ее почему-то не кормили.
Нет, она не плакала, не хныкала, но лишь недовольно кряхтела, морщила маленькое личико и зорко поглядывала по сторонам: не несут ли долгожданную бутылочку?!
Из дома стремглав выскочила Метелка. Наша общая дочурка сильно вытянулась, похорошела и приобрела некоторый европейский лоск. Завидев меня, она даже не удивилась.
— О, Рами приехал! — воскликнула она. — Шалом! С прибытием!
Торопливо чмокнула в щеку, походя отобрала у Ванечки иголку, ловко продела в нее нитку… и — я даже не успел возмутиться подобным невежливым обращением с дорогим гостем! — быстро унеслась на улицу, словно в очередной раз спасалась от заслуженного нагоняя.
Собственно, так оно и было. Ибо вышедшие следом Дашка и Полинка (одна держала бутылочку с молочной смесью, другая — тащила банку свежевскрытого пюре) не преминули — даже не сказав для приличия «здравствуй!» — экспрессивно поведать мне о последних совместных похождениях двух сестричек.
Итак, Метелка выкатила коляску в город, да загулялась. И младшая, заработав на свежем воздухе зверский (то есть сугубо семейный!) аппетит, стала активно проявлять свое возмущение, выразившееся в весьма громких криках. Дело было на центральной площади маленького и сонного немецкого городка (или большого поселения — как вам будет угодно), и Майка, не придумав ничего лучшего, извлекла сестру из коляски, а вместо обычной соски-пустышки, — та, к несчастью, вывалилась из беззубого рта на землю, — заголила и сунула ей левую, едва намечавшуюся грудь.
Придерживая одной рукой изголодавшееся создание, свободной она быстро волокла за собой коляску, торопясь обратно «нах хауз». Коляска подпрыгивала на аккуратной немецкой брусчатке конца восемнадцатого века и привлекала всеобщее внимание.
Сами понимаете, вид юной девушки, «кормящей» впалой воробьиной грудью голодного младенца, вызвал, мягко говоря, некоторое беспокойство у сердобольных немцев и немок. И до дома ее сопровождала небольшая толпа, решившая разузнать — где ж проживают эти варвары-родители?! Причем отдельные назойливые тетушки настаивали на срочном вызове полиции и прочих социальных служб.
На Метелкино счастье, «фрау директора Еву» хорошо знали и уважали в округе. Ей пришлось выйти на улицу и слегка разъяснить ситуацию; затем толпа быстро рассосалась, и сразу три «мамы» кинулись готовить молочную смесь, ибо при дистрофической комплекции Полинки кормить ей было почти нечем…
— На, держи! — Дашка сунула мне сытый сверток, из которого теперь доносились весьма довольные звуки, сопровождаемые таким же удовлетворенным порыгиванием. — Попробуй укачать, а мы… — ох! — передохнем немножко! И за что ж нам такое?!
— «Гули-гули»… — я аккуратно принял девчонку и пробормотал первую пришедшую на ум чепуху.
Два огромных глаза сразу же открылись и уставились прямо на меня. «Какие еще к чертям "гули"?!» — словно вопрошали они.
࿇࿇࿇
И вот — заполучите от меня на сладкое! Ибо до сих пор я так и не раскрыл вам, как назвали сестричку… Только предупреждаю, не падайте со стула!
А окрестили ее, по старой немецкой традиции, вычурно. Вы только вслушайтесь: «Ева Майя Тополина»! … Да-да, еще раз — медленно и с расстановкой: «Ева — Майя — Тополина»!
Как видите, на первом плане маячила жена Савелия Дмитриевича — так уж Полинке хотелось сделать приятное этой гостеприимной семье! «А родись мальчик — записала б Савелием! — заявила она, смеясь на весь двор, — увы, не свезло! Может в следующий раз?»
На втором месте… Ладно, давайте я не буду пояснять?
«А чё, зато удобно! — уверяла всех Метелка. — Прикинь, фатер: зовешь одну, а заявляются сразу двое!»
Ну и третье имечко тоже подсказала Майка: «Полина — Тополина! … "Полина, куда задевалась твоя Тополина?" — Хорошая дразнилка получится!»
Ну а как ее сестричку кликали домашние? Да просто и коротко: «Ма»! Или более протяжно: «Ма-а!» — здесь все зависело от контекста и ситуации. Например: «Ма! Не суй грязный пальчик в рот!» … или «Ма-а! Я ж только постелила сухую пеленку, а ты …!»
Ясно?
Ну вот, теперь, пожалуй, точно все! А некоторые особенно постыдные подробности — например, как в немецкой школе Метелка отменно расквасила нос наглому отпрыску «палестинских беженцев»; как умудрилась обучить маленькую Ма ее первому слову (намекну, что оно начинается с буквы «ж» и заканчивается на «а», — догадались?!), как чуть не укокошила топором викинга своего любимого Уве, равно как и многие другие, — я решил не приводить.
Но обязательно поведаю о них в другой раз, ибо наше повествование однозначно не заканчивается… Почему? Да вы сейчас поймете сами. Ибо как много-много лет назад написал Сэмюэль Джонсон:
Смеялись много мы и пели много,
Хотели, чтоб не кончилась дорога.
И, как от наважденья колдовского,
Для нас дорога удлинялась снова.
Ваш Рами Розенфельд,
2018—2023, 2024
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.