💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_122.gmi captured on 2024-03-21 at 16:23:46. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-12-28)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
— Где-то я это видела… — бормотала под нос Дашка, когда мы вдвоем домывали посуду, — как опознавали какого-то мальчишку.
— В фильме «Кундун», — подсказал я. — Именно так нашли последнего Далай-ламу. Да и не только его: это ведь стандартная процедура.
— Так что? Хочешь сказать, что наша раздолбайская доченька — тоже…
— Наподобие того, — сказал я. — И сейчас мы это узнаем.
࿇࿇࿇
— У тебя профессиональная память, Серый. И ты хорошенько покопался в свое время в моих документах. Припомни, куда я отправился в последний отпуск!
— Э-э… Пятнадцать дней — туристическая поездка посредством знаменитой фирмы нашего друга — прохиндеистого Лёни. Тур, если не ошибаюсь, назывался «Долина Гаруды».
— А еще?
— Еще была заверенная справка; суть не помню, но какое-то там обращение в местную клинику. То есть еще пара неделек. Стоимость покрыта страховкой… Что, неужели опять вранье?
— Почти, — усмехнулся он. — Не, в клинике я все же полежал — от силы дня три. Но в тур не ездил: Лёнька по знакомству состряпал фиктивные документы, ему это раз плюнуть! А я в очередной раз путал след — тебе ведь это хорошо знакомо, коллега? И активно занимался разведкой и подготовкой плацдарма для высадки.
— К чему такие сложности?
— И это спрашиваешь ты?! … Зачем? Ввести в заблуждение, затеряться, исчезнуть — кто знает, что пригодится впоследствии!
— То есть ты уже тогда намеревался свалить в эти места?
— Ага. Я чувствовал, что настали мои последние деньки на службе — слишком уж назойливыми были наши с тобой «кураторы». А тут подвернулся отпуск. Большой отпуск! Вот признайся, ты ж слегка жульничал, когда оформлял себе нечто подобное?
— Еще бы! Во-первых, обязательно уходил в понедельник, значит, автоматически прихватывал два предшествующих выходных. Добивался, чтобы мне включили недельку отгулов — правда было за что. Долго колдовал над календарем, чтобы попасть на какие-нибудь длительные праздники…
— Ну и сколько получалось?
— Когда-то повезло — аж пятьдесят восемь суток! Или дважды…
— Вот! И в моем распоряжении имелось примерно столько же. Я чинно-благородно вернулся домой на самолете; то есть слегка «обозначился в пространстве». И сразу же улизнул обратно — хорошо известным тебе способом! Стоило лишь представить необходимое место — чик! И ты уже там!
— Э-эй, — раздался тревожный голос Дашки. — Я скоро сойду с ума! Вы действительно оба бывшие полковники… или умело притворялись?
— Еще как! — сознался я.
Метелка хихикнула. Она уже свыклась с «чудесами» и вовсю потешалась над недоверчивостью мамочки.
— Мы тогда еще не были знакомы, да и искать пропавшего офицера тебе поручили гораздо позже. Я конечно же не предвидел, что промежуточным пунктом ваших будущих путешествий будет Индия, и не знал, что вскоре обстоятельства сложатся так, что вы переберетесь в эти места. И двинулся на рекогносцировку местности исключительно в своих эгоистичных целях. Январь — не самое приятное место для бродяжничества по непроходимым снегам и льдам, особенно в пустынных местах (открою секрет — у Лёни в этом месяце вообще нет никаких туров), но я соскучился по приключениям и был несказанно счастлив!
Сам понимаешь, в большом городе обитать комфортнее, да и затеряться куда как легче, но именно там растет шанс на случайные встречи: нет-нет, не с нашими экс-коллегами, а с бывшими знакомыми по всяким буддийским тусовкам — на кой черт они мне сдались!
— Во! — фыркнула Варвара. — А как же я?
— Любимая! А ты — счастливое исключение! — с чувством признался он. И снова засмеялся.
Варя погрозила ему пальцем.
— Кроме того, всю жизнь мечтал пожить на природе! И я исходил окрестности пешком… Великолепная затея: сумка на плече, небольшой запас еды… и бредешь, куда глаза глядят — от селения к селению, иногда приставая к какому-нибудь отряду шерп.
Однажды я наткнулся на замечательную долину и понял: вот оно! Дальше искать не было смысла, и я решил осесть именно там. Впоследствии мое очень сильное пожелание встретиться с вами однозначно притянуло всю семейку в эти края. Оно сработало — и это главное!
— Кстати, идейка-то была Полины! — я хотел погладить ее по ноге, но потом перевел взгляд на Дашку и решил не усугублять ситуацию. — Все твердила: «Поехали на север!»
— Легко внушаемая, — с иронией подтвердил он, — особенно во снах.
— Не припомню я такого, — открестился Фогель, — хотя от тебя всего ожидать можно!
— Угу. Это точно.
Я никогда не пересказывал ей наш давний и длинный разговор с Сергеем в состоянии «здесь и сейчас», а уж тем более — не упоминал о ее внезапном появлении пред нами в «бардо сна». Но твердо знал, что сейчас он нисколько не преувеличивает.
— «Подобное всегда притягивает подобное», особенно в моем конкретном случае, — продолжил гость свой неспешный рассказ, — вот и тогда, двенадцать лет назад, мне повезло. Случайность? Да нет… Причинно-следственная связь действует: иначе б не сидели мы рядышком; не было б ни открытия терма, ни вот этого, — он указал на Майку, — существа.
Метелка никак не отреагировала на «существо»: она внимательно рассматривала камешек, болтавшийся у нее на груди вместе с «новыми» старыми четками.
— Итак, я временно остановился у одной доброжелательной семейки. Денек передохнул, перезнакомился с домочадцами и соседями. Прогулялся и выбрал в окрестностях благоприятное место для уединения — именно с него я и наблюдал ваш знаменитый поход… Сам дом и дворик были слишком малы, и мне не хотелось обременять своих новых хозяев теми практиками, которыми занимался.
Но вскоре обнаружил в дальнем конце двора одну любопытную постройку; на вид — не больше закута для ягнят. Собственно, я полагал, что там содержат какую-то живность. Смущало одно: оттуда не доносилось ни звука! Более того, еда, которую таскала на подносе младшая дочка (тогда ей было девять), отнюдь не походила на корм для скота. И я сразу понял, для чего она предназначалась.
— Там жил «тайный йогин», — со знанием дела подсказала Метелка, наслышанная о ретритных домиках, столь распространенных в этой местности, — и ты конечно же стал набиваться в ученики…
— Теперь ты читаешь мои мысли! Однако все было не так просто… Конечно, используя кое-какие возможности, можно было постараться проникнуть в тайну этого загончика, но каждый раз, когда я мысленно пытался побывать в нем, меня отталкивала неведомая мощная сила, словно постройка была очерчена невидимой границей… Стоило прикрыть глаза, как на этом месте возникал круг всепоглощающего пламени…
— Как тогда? — спросил я, подразумевая нашу последнюю встречу после моего знаменитого прыжка со скалы в ночное море.
— Как тогда, — согласился Сергей, — разве что теперь он был выстроен совсем другим человеком, чьи достижения в разы превосходили мои собственные. И я пошел окольными путями — принялся невзначай расспрашивать обитателей этого дома.
«Да там живет абсолютно сумасшедшая старуха, — ответили мне смущенно, — дальняя родственница. Она постоянно молчит… Неподвижно сидит целыми днями — колени притянуты широким поясом к телу — в полной темноте. И лишь иногда делает какие-то движения руками. Кстати, мы никогда не видели, как она спит; так, прикроет глаза на часик. Но стоит позвать — мгновенно открывает, будто и не спала…».
Картина была ясна. Собственно, не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: женщина находилась в янгти, или «темном ретрите», и занималась практиками Лонгде — настолько тайными вещами, что их не могли распознать родственники. Ну а все остальное время она, как это часто отмечается в жизнеописаниях великих учителей, «пребывала в безыскусном состоянии Природы ума».
— Я как-то хотела уйти в темный ретрит, — сказала Полинка, — но обстоятельства не позволяли.
Это был весьма прозрачный намек, ибо «обстоятельства», то есть мы, сейчас сидели рядом с ней на циновке.
— Да и не протяну долго, — добавила она, — мне постоянно скакать хочется…
— Ну да, не всем он подходит, — признал Сергей. — А здесь, как мне удалось разузнать, женщина пребывала в уединении на протяжении десятков лет… И я сообразил, что за эти годы она наработала сумасшедшие вещи, на которые однозначно следовало получить передачу. Но по-прежнему не знал, как подступиться.
Весна в тот год была на удивление ранней и стремительной. Снега растаяли, словно над ними потрудился сам Миларепа, и скоро все подсохло. В один прекрасный день девчонку угораздило свалиться с велосипеда: тот был ей не по росту, ибо она тайком увела его у старшего брата, — уж очень ей хотелось разок прокатиться по каменистой дорожке, на которой еще не исчез последний лед. Первая же поездка закончилась не вполне удачно: она разбила голову, умудрилась вывихнуть руку, ну а сам древний драндулет, на первый взгляд, не подлежал восстановлению.
Такой благоприятный случай нельзя было упускать! Когда ее принесли домой, �� отогнал всполошенных родственничков; вначале мне удалось вправить сустав, потом промыл и дезинфицировал рану на голове — там оказались сущие пустяки! — и, как ни в чем не бывало, отправился ремонтировать старую рухлядь под названием «велосипед». Когда я совершил сей подвиг (исправить раму куда сложнее, чем вправить руку), а пострадавшая окончательно пришла в себя, отношение ко мне значительно изменилось. Ну а темная деревенская девчонка стала смотреть на меня, словно на инопланетянина…
— То есть если б ты не стремился проникнуть к старухе, то и не стал бы лечить и ремонтировать? — с легким оттенком сарказма подчеркнула Майка.
— Вот почему тебя прозвали «вредной жопой», — ответствовал Сергей, — даже Эли сразу распознал!
Дашка, как и все мы, нетерпеливо ожидавшая продолжения, дернула Метелку за хвостик. И та недовольно мотнула головой: «Уж и поинтересоваться нельзя!»
— Мой глубокоуважаемый коллега, — гость насмешливо склонил голову, — подтвердит вам, что агентура — великая вещь! И я стал приручать девчонку дальше. Для начала — хорошенько обслужил и смазал отремонтированный велосипед; затем сходил в город, приобрел баллончик с аэрозолем, покрасил раму, и драндулет стал как новенький! Следом испросил разрешения у ее братца: давай, мол, научу сестричку ездить!
Потихоньку мы начали общаться на самые разные темы. А когда принялся за постройку своего домика — на некотором отшибе от деревушки, она стала привозить мне еду. Сгрузит узелок и терпеливо сидит в сторонке, пока я не закончу. Конечно же мы разговаривали — обо всем на свете, но к главному я пока что не приступал. Зато приглядывался к ней и вскоре стал недоумевать: девчонка вовсе не была такой уж темной, как я только что ее обозвал. Все вы знаете, как любопытны местные детишечки, да и их родители: примешься есть — обязательно уставятся тебе в рот, а если приспичит отлить… — облепят весь забор!
Но эта была не из таких. Она деликатно отходила в сторонку, садилась спиной к солнцу и долго-долго смотрела на чистое небо; иногда мне приходилось окликать ее. Та смущенно вздрагивала и собирала плошки обратно в узелок.
— Намка артэ, — сказали мы с Варварой чуть не хором, ибо нам хорошо была знакома эта дзогченовская практика.
— Ага. Я тоже сразу это понял, но мне нужно было вывести ее на дальнейший разговор… Просто однажды тихонько сел рядом, и мы начали вместе созерцать пустое синее пространство. В тот раз я погрузился в подобное состояние надолго, пока не услышал, что она вполголоса напевает знакомые строфы:
«В сфере небесного пространства,
Заполненного учителями, идамами, херуками, дакинями,
Множеством будд (…)»
Я тут же продолжил:
«Я и все живые существа
Просветлены с самого начала.
Признавая, что это так…»
— … «Я зарождаю высшую Бодхичитту», — пропела Полинка последнюю строчку вместе с ним. — Это Всеведущий Лонгченпа, один из учителей Дзогчена нашей линии передачи, — пояснила она Дашке.
— Вот и все! — хлопнул в ладони Сергей. — Мы сразу нашли общий язык, и ей не было смысла запираться. И я принялся исподволь собирать сведения об этой удивительной женщине.
— Допрашивать — это ты умеешь! — съязвил вредный Фогель.
— Сча выставлю из класса! — пообещал рассказчик. — Короче говоря, вообразите: забытая деревня, достаточно маленькая девочка… Ну и от кого она могла получить передачу, кроме как от родственницы… А выяснил я вот что…
— Как долго ты тянешь резину! — возмутилась даже всегда спокойная Варя, — ну переходи быстрее к главному! Невтерпеж!
— Не могу. Я привык на службе, что называется, подводить безупречную доказательную базу, причем такую, что не подкопаешься. Иначе вы же первыми и начнете нудить: «тибетские сказки, тибетские сказки…»! Два главных доказательства вы только что видели, причем своими глазами. И, надеюсь, слегка мне поверили. А третье — всего лишь предыстория, но она плавно подведет всех нас к неоспоримому выводу… Вот скажи, Майка, учителей надо проверять?
— Еще как! Фатер мне как-то рассказывал об этих… как его?
— Критериях?
— Точно! Только я ничего не запомнила…
— Вот видишь! А сегодня мы проверяем одного-единственного человека — тебя. И делаем это в полном соответствии с традицией: последовательно и тщательно. Устраивает?
Любопытную Метелку распирало от вопросов, но она лишь поморгала в знак согласия и комично наморщила носик.
— Стоп! — выкрикнул я. — Поймал! Не сходится что-то в показаниях. Ты сказал: «январь», — так?
— Ну да…
— Меня вызвали к генералу в конце апреля. И старый хрен утверждал, что ты пропал «где-то неделю назад». А наш скользкий «куратор», малость помешкав, добавил: «недельки две». Но считаем на пальцах: январь, февраль (предположительный конец твоего длинного отпуска), март, половина апреля… Отставить, даже не так! У меня ж все ходы записаны! Шеф сказал, что ты взял только часть отпуска. Январь? Короче, сплошные нестыковки!
— Серег, — спокойно сказал он, — они врали. Просто врали. Напускали туман, изворачивались, даже «отправили на лечение» в ведомственный санаторий… Ты разве не осознал за тридцать с гаком лет службы, что все они непрерывно лгут: или преследуя какие-то гнусные цели, или прикрывая провалы… или просто по привычке… Не? А чем выше чин — тем больше нагромождения лжи.
— Согласен. Виноват!
— А чтоб лишний раз в этом убедиться, коллега, — его голос обрел назидательность и иронию, — нужно было, не отходя от кассы, задать им простой вопросик: «Документы на отпуск и поездку — от января месяца. А вы мне говорите, что исчез вот-вот… Чем вы думали и что предпринимали остальные два-три месяца? И где, черт возьми, истина? И кто из вас врет?»
— Логично.
— Что, прокололся? Стыдно?
Я вздохнул, но попробовал выкрутиться:
— Собственно, ксерокопии документов я извлек у Арины позже, так что…
— И я даже знаю — каким именно способом! — поддел он с легким сарказмом, — но не будем ворошить прошлое…
— Да-да-да! — поспешно согласился я. — Пустое!
— Итак, — продолжил Сергей, — я был на полпути: мне удалось разговорить девчонку. Оставалось найти подход к женщине. Однажды я купил несколько больших конфет и, улучив момент, когда девчонка несла еду, положил их на поднос. И с нетерпением стал ждать ее обратно. Когда она возвращалась — уже без них (то есть мое скромное подношение было однозначно принято), на подносе лежал… маленький осколочек зеркала.
Я умею понимать меж слов, вне слов, ну и истолковывать символы. А здесь был конкретнейший намек — да какой изящный! Йогини, будто ощутив мое затаенное желание, — испросить у нее наставлений, — советовала не терять времени даром и вглядеться в собственную Природу ума.
Я размышлял аж несколько дней: как ответить на столь необычное послание? И наконец передал через девочку несколько странный предмет: гладкий, хорошо обточенный водой камень из ближайшей горной речушки. На нем я начертал символы тела, речи и ума, как бы обещая: ее наставления подействуют, и я стану словно этот голыш — без углов и острых краев.
У йогини, как выяснилось впоследствии, имелось замечательное чувство юмора. Ибо она вернула мне… фантик. Не просто глянцевую бумажку, но свернутую так, что она вновь походила на конфету. По сути, это было уже вторым символическим наставлением, таившим слова Будды: «Пустота есть форма. Форма есть пустота. И они нераздельны»… Представьте, каким же просветленным был ум этой женщины, если она умудрялась видеть проявления Махамудры, то есть «Великого Символа», в любой обыденной вещи. Однако я справился и с этой загадкой.
Третьего раза, как вы сейчас ожидаете, — Сергей поочередно заглянул нам в глаза, — не было. Просто я выглянул во двор и обнаружил, что дверь в каморку распахнута настежь. Подошел поближе и увидел маленькую сухую женщину, — а вовсе не старуху! — которая свободно и спокойно восседала на помосте, покрытом войлоком… Колени были притянуты к груди широким матерчатым поясом, рядом стоял небольшой костылик, и по их наличию я еще раз убедился, что йогини практикует раздел Лонгде.
«Ну что ж, входи», — сказала она звучным и красивым голосом.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.