💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_081.gmi captured on 2024-03-21 at 16:23:16. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-12-28)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
«Хочу опять в пустыню!» — была у Метелки такая навязчивая идея: «вот хочу — и все тут». «Чего тебе не хватает? — пытался образумить ее «дер фатер», — смотри: здесь море, тепло, красиво!» … Но никакие доводы не помогали. При этом дочурка так жалостливо-просительно смотрела на Эли (увы, нашего бессменного и безотказного водителя), что тот сдался примерно через три дня. «Хорошо, — немногословно пообещал он, — будет тебе пустыня! Только потом не обижайся».
Метелка кинулась ему на шею, потом запрыгала вокруг дивана (на нем тихо-мирно почивала Анат) и принялась объяснять заспанной сержантке, как замечательно все мы проведем время! Но та не разделила ее восторгов. Она лишь молвила: «Я пустыня всю жизнь с винтовкой. Хочу плавать море», — и безмятежно перевалилась на другой бок.
Итак, мы отправились в настоящий, по словам Майки, «боевой поход». Однако смею вас заверить: боевые походы по Иудейской пустыне во время изнуряюще-горячего и колючего шарава, прилетающего откуда-то из глубин Синайского полуострова, — то еще удовольствие! Вот скажите: чего мы сдуру туда поперлись, не взглянув на прогноз погоды?!
Всему виной был хитроумный Эли. Он, как местный житель, отлично знал все прогнозы, но, тем не менее, специально потащил нас с дочуркой в самое неподходящее время… Итак, царила дикая жара, сопряженная с ветром, забивающим нос, рот, уши и прочие отверстия человеческого организма мелкой противной пылью. В пустыню, как вы сами понимаете, не выходят без изрядного запасы воды и продовольствия, поэтому капитан снабдил малолетнюю воительницу увесистым армейским рюкзаком (подозреваю, это все же была маленькая, но изощренная месть). В итоге, изрядно навьюченная Майка выглядела как представительница племени иудеев во время их великого исхода из Египта, случайно отставшая от основной массы переселенцев. Мы же с Эли шествовали налегке.
Рюкзачок весил килограммов эдак восемь. Однако Метелка все равно наслаждалась жизнью! Она забегала вперед, вбок, исчезала минут на десять-пятнадцать, чтобы устроить свою традиционную засаду, а потом неистово расстреливала нас из воображаемого израильского пистолета-пулемета «Узи» — сладкой мечты всех вояк мира.
Короче говоря, за ней, увы, — как везде и повсюду, нужен был глаз да глаз! Кстати, если вы полагаете, что «пустыня» — это такое умиротворенное, спокойное и абсолютно плоское место с ласковым, миллионы раз просеянным ветром песочком, как на пляжах Копакабаны, то глубоко ошибаетесь! Здесь наличествовали и древние холмы-телли, наверняка таившие в себе руины первых поселений и несметные сокровища, — вот почему Метелка завистливо поглядывала на любую возвышенность и то и дело бурчала под нос: «Знала бы, прихватила лопаточку», — и скалы, напоминавшие навечно вздыбленные и застывшие волны неистового океана, и высохшие русла ручьев и речушек. Так что передвигаться там было еще и опасно. Между прочим, как предупредил Эли, в сезон дождей великая сушь мгновенно оборачивалась мощными потоками мутной воды, поэтому в непогоду следовало всячески избегать ущелий-ловушек, в которых уже погиб не один незадачливый турист… Зато, орошенная благодатной влагой, пустыня расцветала.
Но сегодня, повторюсь, давила жара, поэтому приуныл не только я, но даже наш закаленный спутник. И, дабы поднять поникший боевой дух, Метелка принялась фальшиво, но весьма трогательно напевать-насвистывать какую-то солдатскую маршевую песенку. Я прислушался — это было что-то очень знакомое. «Лили Марлен», — пояснила она.
Дочь скинула рюкзак, подергала за футболку, чтобы просушить мокрую от пота спину, и начала доставать свертки и контейнеры с долгожданной провизией… Ну какой поход без привала?
࿇࿇࿇
Вернулись мы заполночь. Хорошенько отмылись, отъелись и улеглись. А я полез в интернет — искать информацию об этой привязавшейся нехитрой немецкой песенке.
… В далеком 1915-м, то есть больше ста лет назад — еще в Первую мировую, на посту стоял восемнадцатилетний солдатик — Ханс Ляйп: не только будущий учитель, но и отменный художник, гравер, поэт и писатель, автор нескольких десятков книг. В то время он был попеременно влюблен сразу в двух девушек — медсестру Марлен и дочку торговца Лили. Прозябать на посту, знаю по себе, дело тоскливое, и паренек сочинил аж три лирические строфы про любовь к воображаемой девчонке, с которой встречается у казармы под фонарем:
Обе наши тени
Слились тогда в одну,
Обнявшись мы застыли
У любви в плену.
Каждый прохожий знал про нас,
Что мы вдвоем в последний раз,
С тобой, Лили Марлен.
С тобой, Лили Марлен.
Часовой кричит мне:
Труба играет сбор!
Пойдешь на гауптвахту,
Кончай свой разговор!
Друг мой, прощай, auf Wiedersehen.
Ах, как хочу уйти я с ней,
С моей Лили Марлен.
С моей Лили Марлен.
Прошло ровно двадцать два года. В тридцать седьмом Ханс дописал еще две строфы. Времена в Германии наступили архихреновые, ибо ее аппетиты по оттяпыванию земель у соседей только росли, и песенка, увы, теперь заканчивалась весьма грустно:
Волей провидения
Надо мной земля,
Лишь твое дыхание
Оживит меня.
Я поднимусь сквозь дым огня,
Чтоб вновь стоять у фонаря
С тобой, Лили Марлен.
С тобой, Лили Марлен.
Год спустя композитор Норберт Шульце получил заказ на создание нескольких произведений на слова Ханса Ляйпе. Он придал песне маршевое звучание, а для записи пластинки пригласили девушку изумительной красоты — Лале Андерсен (Лизе-Лотту Хелену Берту Бунненберг). Пластинка, кстати, продавалась из рук вон плохо.
В сорок первом «Солдатское радио Белграда», вещавшее для армии Роммеля, приняло ее в эфир. Но вскоре песенку запретила цензура, так как Лизе-Лотта обвинялась в «связях с еврейскими антифашистами»; ходили слухи, что она уже в концлагере (к счастью, обошлось). И тут возмущенные солдаты всех фронтов засыпали редакцию письмами с просьбами вернуть их любимый марш. К требованиям присоединился даже сам херр Роммель… Что поделать — вернули! Более того, песня стала ежедневной: ее транслировали аккурат перед отбоем. Популярность марша выросла неимоверно, и каждый фронт, каждая дивизия и даже часть переделывали ее в зависимости от обстановки.
Но и это не конец истории! «Лили Марлен» перевели на французский и стали исполнять в парижских кабаре. Примерно тогда же британское командование впало в легкий ступор, когда обнаружило, что подданные Ее Величества, гоняющие войска Роммеля по всей Африке, тоже вовсю распевают этот незатейливый мотив. Вскоре эстафету подхватили американские солдаты, знакомые с песней в исполнении знаменитой актрисы, немки-беженки Марлен Дитрих. В сорок втором году в переведенный на их родной язык марш влюбились меланхоличные, но боевые финские парни, а в сорок третьем Би-Би-Си запустило в эфир антифашистскую версию песни.
В середине Второй мировой этот вражеский музыкальный хит «активно освоило» (не пугайтесь!) командование 2-го Белорусского фронта! Служивший там Лев Копелев — журналист, писатель и будущий диссидент — сочинил свой вариант: его в пропагандистских целях транслировали для немецких солдат.
Участники Сопротивления в самой Германии переиначили текст так: «Под фонарем перед Рейхсканцелярией повешены все бонзы. Фюрер висит среди них. И люди останавливаются, они хотят видеть своего лидера!»
Что интересно, они как в воду глядели! Ибо в сорок пятом сраный фюрер и его главные нацистские приспешники наконец-то сыграли в ящик — замечу, что такая участь традиционно ждет всех диктаторов этого мира. Но «Лили Марлен» успешно пережила все военные невзгоды, и популярность ее только возросла. Так, в шестидесятых не остался в стороне даже Иосиф Бродский, поэт и переводчик, будущий Нобелевский лауреат:
Если в окопах от страха не умру,
если мне снайпер не сделает дыру,
если я сам не сдамся в плен,
то будем вновь
крутить любовь
с тобой, Лили Марлен,
с тобой, Лили Марлен.
Лупят ураганным, Боже помоги,
я отдам Иванам шлем и сапоги,
лишь бы разрешили мне взамен
под фонарем
стоять вдвоем…
Чтобы не утомлять вас, скажу, что песня была переведена аж на сорок восемь языков, включая экзотическую мертвую латынь и даже иврит! Ее неоднократно исполняли и поют до сих пор самые разные певцы, певицы и группы, часто задействуют в фильмах.
Боевой американский генерал Дуайт Эйзенхауэр (он же — президент США) утверждал, что Ханс Ляйп — «единственный немец, доставивший в годы Второй мировой войны радость всему человечеству». А когда самому автору задали вопрос: «Во что вы верите?» — Ханс ответил: «Я уверен, что великий грех — умышленно умножать страдания. Но еще больший — навязывать кому-то свою веру. Все войны, какими бы благородными побуждениями они ни прикрывались, никогда не были ничем иным, кроме испепеления, грабежа, убийств и преступлений».
… Как же иногда полезно бродить с дочуркой по древней Иудее! Даже во время шарава.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.