💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_076.gmi captured on 2024-03-21 at 16:23:13. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-12-28)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
Как вы уже успели сообразить, Майка изгваздалась о танк и смотрелась (по изумительно точному определению Дода) «сраной палестинской попрошайкой». Увы, не лучше выглядела и одежда Анат — мадриха тоже испачкалась смесью соляра, масла и пыли, покрывавшей корпус «Меркавы». Поэтому я извлек из походной сумки всегдашнюю пачку мокрых салфеток, и часть остального пути мы с экс-сержантом, усевшись на корточках, потратили на добросовестное оттирание наших соратниц от боевой пустынной грязи, а те лишь благосклонно взирали на нас сверху вниз.
Впрочем, результат был вполне удовлетворителен; если, конечно, не присматриваться! Зато за этими хлопотами мы пропустили добрую толику лекции экскурсовода. А он старался вовсю:
— Мстительный, подозрительный и невероятно жестокий Ирод, переживший несколько покушений, всюду подозревал заговоры. И не напрасно! К примеру, в пригороде Иерусалима им был построен амфитеатр для гладиаторских боев — как символ дальнейшей эллинизации страны, и именно тогда правоверные иудеи решили свергнуть царя. Еще большим оскорблением для еврейского общества были возведенные в самой столице дворец и цитадель, предназначавшиеся Антонию. Так что опасения Ирода не были беспочвенными. Тиран распорядился даже повесить своих собственных сыновей — Аристобула и Александра… В то же самое время, когда наступил жесточайший голод, Ирод собрал все золото во дворце, закупил в Египте хлеб и накормил им целую страну. И это снискало ему всеобщее уважение.
Фигура царя была донельзя противоречивой: с одной стороны, он жестоко пресекал народные волнения, с другой — взялся за грандиозный труд и принялся реконструировать Второй Храм — Храм Зоровавеля, простоявший долгие 586 лет (прекраснейший Первый Храм, или Храм Соломона, существовал всего 364 года; он был разграблен вавилонским царем Навуходоносором и окончательно разрушен спустя одиннадцать лет). Службы на месте старого храма не прерывались, и посему основные работы растянулись почти на десятилетие. Вначале в ближайших каменоломнях были заготовлены многие тонны строительных материалов. В колоссальных работах участвовала также тысяча священников, специально обученных строительному делу, так как только им дозволялось входить во внутреннюю часть храма. Кстати, дополнительная отделка помещений и строительство системы окружавших его дворцов заняли целых сорок шесть лет. Площадь Храмовой горы была удвоена за счет строительства двух мощных стен длиной почти триста метров: южной и западной. Вес несущих каменных блоков доходил до ста тонн, а сами стены, снабженные оборонительными башнями, были так толсты и широки, что могли разместить полноценные воинские подразделения… Белый камень, золото и серебро — все вокруг сверкало великолепием и роскошью!
Эта деятельность послужила дальнейшему укреплению авторитета Ирода, заслужившего еще одно прозвище: «Строитель». Но речь шла не только о реконструкции Второго Храма: практически все государство превратилось в единую строительную площадку! На территории современной Иордании был укреплен и расширен древний город Есевон (на иврите — Хешбон). Новая крепость в Иудейской пустыне — с роскошнейшим дворцовым корпусом! — получила имя самого царя — Иродион; кстати, именно там в 2007-м году была обнаружена его могила. В Средиземноморье — перестроен город-порт Кесария, основная военная база римских легионов. Ирод реконструировал Газу, Самарию (там жили солдаты самого царя). Даже на далеком греческом острове Родос правитель воздвиг пифийский храм — в качестве подарка местным властителям.
Но кончина его была тяжелой. Мучимый жесточайшими болями в животе, кровавый царь свыкся с мыслями об уходе и перед смертью, всецело поглощенный мыслями о грядущем осуждении и даже забвении, распорядился выплатить щедрое денежное довольствие своим войскам.
Судя по всему, за плечами нашего экскурсовода-любителя был не один десяток подобных поездок. И теперь он мастерски, почти секунда в секунду, подвел нас к самому главному:
— Ну и сейчас вы можете сами убедиться, насколько величественны, мощны и роскошны были все города и крепости, построенные Иродом Великим. Ибо мы приблизились к жемчужине его творений, пережившей катаклизмы целых тысячелетий — Мецаде!
И торжественно вытянул руку вперед.
࿇࿇࿇
Уф-ф, как мы устали! Да вы прикиньте: вначале проехать добрую толику Негева, затем — пересечь Иудейскую пустыню, плюс — потерять уйму времени на замену колеса. И все эти подвиги — по жаре-жаре! А сейчас измотанный, но бодрый духом отряд нонкомбатантов, как и десятки других туристов, полз по узенькой Змеиной тропе на самую верхотуру! Вдалеке поблескивало Мертвое море. Мы с завистью наблюдали, как вверх взмывают аккуратные гондолы фуникулера (несколько мгновений — и ты у цели), и, похоже, каждый проклинал собственное геройство и ту минуту, когда наотрез отказался подниматься с помощью достижений цивилизации.
Зато вид отсюда открывался неописуемый! Думаю, что ни одна фотография в мире не сможет передать все нюансы мертвых обожженных камней и красоту мощных стен, нависающих у тебя над головой.
И лишь одной Метелке все было нипочем! Она радостно скакала вверх, своим бодрым видом показывая: «Ну что вы, всего-то четыреста пятьдесят метров над уровнем моря! Ерунда!» Ее голову украшала кокетливая панамка. Дочка завладела моим фотоаппаратом и периодически прицеливалась визиром по сторонам.
… Ну вот, вроде мы доползли! Это место и было убежищем Ирода Великого — дворцом-крепостью Мецада (Масада), построенным в 25-м году до новой эры… Тут было предусмотрено все: хранилище царской казны, роскошные римские бани и плавательный бассейн, казармы, продовольственные склады, синагога, всенепременная миква (место для ритуальных омовений), емкости для сбора дождевой воды, смотровые площадки, тайники, лазы и туннели, целых тридцать семь башен и почти полтора километра оборонительных стен толщиной под четыре метра — да-а, царь подготовил свою резиденцию основательно! К сожалению, время неумолимо брало свое даже над такой мощью, и, порой, мы могли судить о былом великолепии только по указателям.
Метелка окончательно позабыла о своем подуставшем папочке: она тащила за руку запыхавшегося Дода, а тот (и мы это запомним!) — волок в качестве бесплатного прицепа раскрасневшуюся Анхен. Впрочем, стоило нам оказаться на более-менее ровном плато, как неугомонная Майка бросилась шнырять туда-сюда среди камней и уцелевших построек, проверяя — не откроется ли в каком-нибудь потаенном месте что-то исключительно древнее и, желательно, весьма ценное! Ну а Дод со стеснительной немкой по-прежнему так и шествовали — рука об ручку.
После десятиминутного привала на вершине наш экскурсовод, словно вдохновленный древними стенами, приступил к главной части повествования. Теперь его голос обрел скорбные нотки.
— В недобром 66-м году нашей эры Иудею охватили массовые волнения, переросшие в Великое еврейское восстание против римских захватчиков, или Первую Иудейскую войну. Повстанцы делились на две радикальные партии — канаим (зелотов), сражавшихся против эллинистического засилья, политического наследия Ирода и чужеземного владычества, а также боевую группу сикариев, скрытно вооруженных ножами или кинжалами: по сути, последние были профессиональными убийцами, не щадившими ни римлян, ни собственную знать, сотрудничавшую с римскими властями. Кстати, от ножа, короткого кинжала или небольшой пики-заточки было легче избавиться в толпе. Герои сопротивления разгромили местные отряды римлян, а также легионы Целлестия Галла, вторгшиеся из Сирии. Та же самая участь постигла и римский гарнизон, оккупировавший Мецаду: вначале крепость заняли зелоты, год спустя — ожесточенные и суровые сикарии. Именно им, численностью всего в тысячу, предстояло выдержать самую страшную осаду.
Рим двинул свои когорты на непокоренную Иудею. К тому времени пал Иерусалим, и в далеком 70-м году единственным оплотом евреев стала Масада. Огромные запасы воды, провизии позволили маленькому гарнизону добровольцев продержаться долгие три года. Но римляне не торопились: они сосредоточили вокруг неприступной крепости около девяти тысяч отборных воинов, а также нагнали примерно такое же количество рабов. И те принялись за непосильный труд! По хитроумному проекту иноземцев рядом с Мецадой росла гора земли, неумолимо превращающаяся в огромный осадный вал высотой с саму крепость. На нем планировали установить метательные орудия. От холма к крепости был протянут штурмовой пандус, по которому к стенам подвели таран. С огромными трудностями римляне пробили внешнюю стену, однако наткнулись еще на одну, внутреннюю: ее успели воздвигнуть уже в годы осады. К сожалению, конструкции были деревянными, их удалось поджечь. Казалось, участь восставших была предрешена: позорный плен или смерть от чужого меча. Но все пошло не так, как предполагали неумолимые захватчики…
Экскурсовод перевел дух и актерски-трагично умолк. Мы остановились и обступили его со всех сторон.
— Наступил первый день Песаха, главного праздника иудеев; это было 15-е число месяца нисан. В ночь перед решающим штурмом защитников крепости, а также их жен и малых детей собрал легендарный еврейский полководец — Элазар бен Яир. И — вслушайтесь! — вот каково было его последнее вдохновенное обращения к соплеменникам.
«Мужайтесь, герои, покройте себя славой! Уже давно постановили мы не подчиняться ни римлянам, ни другим властителям, кроме одного только Бога, ибо только Он истинный и справедливый царь над людьми. И вот настало время исполнить наш обет. Не посрамим же себя в этот час, ведь и прежде душа наша гнушалась рабской долей, хотя тогда рабство ещё не угрожало нам такими чудовищными опасностями. Не предадим же себя и теперь добровольно ни рабству, ни тем ужасным мучениям, которые ожидают нас. Не опозорим себя перед римлянами, не сдадимся им живыми! Мы первые восстали против них и последними покидаем поле боя. Великую милость оказал нам Господь, даровав возможность умереть смертью героев, погибнуть свободными людьми, чего не дано было совершить нашим братьям, плененным внезапно. Нам же открыто, что ожидает нас завтра, и предоставлено право избрать славную смерть героев — вместе с теми, кто нам дорог. Пусть наши жены умрут не опозоренными и наши сироты не изведают горечи рабства. А затем сослужим друг другу последнюю службу, окажем последнюю милость, и что может быть, братья, лучше и дороже почетного савана свободы? Но прежде чем умрем, предадим огню наше имущество и крепость. Я точно знаю: римляне огорчатся, увидев, что не взяли нас живьем и обманулись в своих надеждах поживиться добычей. Только съестные припасы оставим не тронутыми, чтобы они свидетельствовали после нашей смерти, что мы не страдали ни от голода, ни от недостатка воды, но сами предпочли смерть рабству — как и постановили заранее», — оттарабанил наизусть наш экскурсовод.
— Так свидетельствовал еще один участник восстания — знаменитый историк Иосиф Флавий, автор трудов «Иудейские древности» и «Иудейские войны», увы, перешедший на сторону римлян. Последний сослался на слова двух женщин, которые спрятались в окрестных пещерах вместе с детьми. Вот что писал он:
«Затем избрали по жребию десять человек, которым предстояло заколоть остальных. И каждый распластался на земле возле своих мертвых жены и детей, обхватив руками их тела, и с охотой подставил свое горло десятерым, исполнявшим ужасную обязанность. Эти люди без содрогания пронзили мечами всех, одного за другим. Затем они бросили жребий между собой, чтобы тот, на кого укажет судьба, убил девятерых товарищей, а затем наложил руки и на себя. Так погибли они все с уверенностью, что не оставили после себя ни единой души, над которой могли бы надругаться римляне. Назавтра поднялись римляне на Мецаду, и когда нашли груды убитых, не возрадовались при виде погибших врагов, а только застыли в молчании, пораженные величием их духа и несокрушимым презрением к смерти».
— Ой! — громко пискнула обычно маловпечатлительная Метелка и прижалась к Большому Доду. Тот по-прежнему не отпускал Анхен.
И все мы помолчали с минуту, отдавая последние почести погибшим, ибо в это мгновение, я уверен, каждый представлял горы окровавленных трупов, усеивавших страшное, но героическое место.
— Это не красивая легенда, — прервал молчание экскурсовод. — Во время раскопок здесь действительно были обнаружены даже каменные таблички с именами воинов: с их помощью и бросали последний жребий защитники.
И мы двинулись дальше. Чутко усвоив последнюю важную информацию, Метелка приободрилась, отпустила руку Дода и принялась шнырять по развалинам и катакомбам с удвоенной энергией. Стоило мне отвлечься, как она окончательно исчезла. Минуты через две донесся подозрительный грохот, ветерок развеял и унес облачко пыли, и дочурка вынырнула на свет с абсолютно невинным, но слегка вороватым видом. Я поймал ее за хвостик, ощупал карманы, сумку, но, к счастью, не обнаружил ничего подозрительного. И отпустил на волю.
… Во время спуска Майка придержала меня за рукав, подмигнула и кивнула в сторону; на нашем языке жестов это означало конечно же «хочу под кустик». Дождалась, когда уйдет вся группа, быстро сделала свои нехитрые дела прямо на тропинке, а потом хитро, но опасливо ухмыляясь, вытянула из голенища правого полусапожка… здоровенный кованный гвоздь: древний и ржавый! И похвалилась:
— Во! Настоящий кинжал сикариев!
Я всплеснул руками:
— Жопа! Нас же привлекут за кражу! Немедленно верни назад… — тут я осекся, бросил взгляд на крепость и отчетливо понял, что «назад» уже не получится.
Метелка показала мне общераспространенный неприличный знак из трех пальцев и отрицательно покачала головой… «Вернуть назад? Чё я — дура?» — как бы говорили ее наглые холодные глазенки.
— И никакой это не кинжал! — не унимался я. — И даже не нож. Просто старый гвоздь. Наверное, когда делали раскопки, такими сбивали какие-нибудь мостки… Тоже мне, Лара Крофт!
— Лара Крофт — губатая дура в трусах, па! — безапелляционно заявила юная «расхитительница гробниц». Впрочем, здесь я был полностью согласен с дочкой, так как интеллектуальные способности сей кинодивы, по сомнительно-силиконовым прелестям которой сохли миллионы прыщавых юнцов, вызывали у меня большущие сомнения.
Майка нетерпеливо выхватила артефакт и сунула обратно за голенище.
— Помнишь, что сказал экскурсовод? Сикарии делали специальные заточки, «сики», чтобы те вообще не походили на оружие! Кольнул, убил — и сразу выкинул! А даже если найдут при обыске: «ну и что тут такого? просто гвоздик: поднял и несу домой». Уразумел, фатер? А почему ржавый такой… это он от крови предателей! Врубаешься?
Я хмыкнул.
— Ладно, будем уезжать, подаришь Анат или Эли. А они его вернут — в Управление древностей Израиля. Потому что если нас застукают в аэропорту с такой штукой, то припаяют воровство. А то и попытку вооруженного захвата самолета с целью угона!
Она ободряюще похлопала меня по спине.
— Разберемся!
И мы, схватившись за руки, помчались догонять отряд.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.