💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_071.gmi captured on 2024-03-21 at 16:23:09. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-12-28)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
… Так вот, чтоб вы знали: еврейские женщины, где бы они не родились — хоть в далекой экзотической Эфиопии, хоть в рафинированно-холодном Санкт-Петербурге, хоть в по-домашнему теплой и непосредственной Жмеринке или на благословенной земле Эрец Исраэль, делятся на два основных типа. Первый, хоть и вымирающий, это абсолютно комнатные существа, задавленные заботой и авторитетом «аидише маме» и закормленные любящими бабушками и дедушками. И второй, противоположный, — ниспровергательницы устоев, традиций и, выражаясь высокопарно, «исследовательницы Вселенной», то есть вечные экспериментаторы и бунтари. Но, тем не менее, случись — тьфу-тьфу! по еврейской поговорке — живите до ста двадцати лет! — какая-то беда с близким человеком, будьте спокойны: и те, и другие всегда ринутся на помощь.
Весь левый локоть капитана Эли был в крови, на виске расплывался синяк. Но основное ранение не было опасным: чужая пуля прошла по касательной. Нашему многоголосому кагалу еле-еле удалось уговорить его прилечь на кушетку; вначале он противился, но потом как-то обмяк, притих и опустил голову на заботливо подложенную подушку. Большой Дод держал палец на его левом запястье, а я — вначале разогнал по углам всю толпу, потом подсунул под ноги сложенную куртку, чтобы кровь приливала к голове. Анат тем временем уже разрезала рукав и сейчас тщательно дезинфицировала его рану.
— Плюс легкая контузия, — необычно тихо шепнул мне на ухо Дод. Его большому опыту можно было доверять.
К нам протиснулся местный медик. Он всплеснул руками и выдал скороговорку на иврите, которую было понятно даже без перевода: еще не успев попасть на прием, при первых звуках взрывов капитан Эли самовольно покинул медчасть. И сейчас беглец нуждается в срочной госпитализации. После чего доктор, перейдя на неплохой английский, предложил «всем посторонним удалиться»… Врач еще не договорил последнюю фразу, как дверь снова распахнулась и в зал, сопровождаемый обычной свитой, ворвался с’ган алюф Яир. Похоже, он утратил все свое спокойствие и невозмутимость.
Он подошел к Эли, предостерегающе поднял руку, чтобы все заткнулись (этот жест оказался излишним, так как мы мигом замолчали, едва он появился на пороге), нагнулся и что-то прошептал. Тот приоткрыл глаза; завидя командира, сделал слабую попытку приподняться, но она была ненавязчиво пресечена. Капитан что-то неразборчиво доложил, тяжело вдохнул, обтер запекшиеся губы и добавил еще пару фраз.
Здесь Яир заметно повеселел; как я понял, ночная операция завершилась удачно. Он встал, внезапно вытянулся во весь рост… и неожиданно отдал честь своему подчиненному. И так же стремительно, едва не бегом, покинул помещение.
Над Эли нагнулись двое медиков. Они фиксировали больную руку, споро и аккуратно переложили капитана на носилки и быстро, но бережно понесли к выходу.
Анат осталась с нами. Во-первых, она не могла бросить свое подразделение; во-вторых — прекрасно понимала, что причин для беспокойства больше нет, а ее муж находится в надежных руках.
࿇࿇࿇
— Завидую, — произнес Большой Дод. Пространство возле штаба было благоустроено, и сегодня мы сменили место дислокации. — Ночная операция, перестрелка, тайная эвакуация! Как сам двадцать лет с плеч скидываешь. Отважные ребята! Вообще, ЦАХАЛь делает за нас массу опасной работы. Понимаешь, есть щекотливые моменты, когда армии США нельзя соваться в ту или иную точку. Но задачи-то выполнять надо, так? А у этих репутация абсолютно безбашенных, но очень осторожных и расчетливых вояк. Помнишь, как разбомбили иракский ядерный центр?
Да, я кое-что помнил. Такую роскошную операцию под названием «Опера» трудно было позабыть!
— Два первых реактора были уничтожены ими ранее. Но меркантильные французики подсобили Саддаму и подогнали ему новый, во избежание схожих неприятностей — установленный в подземном бункере (рядышком стоял еще и советский реактор). Так эти бравые парни, — продолжал восхищаться Дод, мастерски орудуя граблями, — сначала тайно закинули на территорию Ирака спецкоманду «669», специалистов по скрытному поиску и эвакуации сбитых летчиков… Затем установили на «F-16» дополнительные топливные баки, сбрасываемые прямо с высоты; плюс на каждый аппарат были навешены две чудесные бомбочки «Марк», по тонне каждая — специально для разрушения бетона или стали в три с лишним метра толщиной. Сопровождали их перехватчики «F-15»… Вначале пилоты на высоте триста метров нагло зашли в воздушное пространство Иордании, далее незамеченными пронзили Саудовскую Аравию. Недалеко от цели самолеты разделились: бомбардировщики снизились до высоты аж тридцать метров, остальные отправились ставить электронные помехи, отвлекать ПВО и прикрывать основную группу. Прямо перед реактором бомбардировщики резко взмыли на два километра, мгновенно зашли в крутейшее пике, чтобы разогнаться до скорости больше тысячи километров и начали отпускать подарочки с периодичностью аккурат в пять секунд! Все шестнадцать бомб вошли ровно «в яблочко»… Шестнадцать тонн взрывчатки! Реактор и его хваленая бункерная «защита» — в говно! Затем взлетели на недосягаемую высоту в двенадцать километров, помахали ПВО на прощанье крылышками и благополучно вернулись на базу. Заметь — тем же самым наглым маршрутом!
Он давно бросил работу и возбужденно орал мне прямо в ухо.
Я слегка отстранился и спросил:
— А ты знаешь, что один из самолетов пилотировал первый израильский астронавт — Илан Рамон? Боевой летчик; сражался, кстати, и в войне Судного дня, и в Ливанской…
— Не-а, не слышал. Помню только, что геройски погиб на шаттле «Коламбия» вместе с другими нашими парнями и девчонками. Всего семеро. Вечная им память.
И воинствующий атеист Дод попытался перекреститься.
— Еще была операция «Деревянная нога», — начал было он, — когда ребята пролетели три тысячи километров до Туниса и вдребезги разнесли штаб-квартиру ООП…
«Эрев тов!» — проорало нам небольшое подразделение, спешившее на плац. Дод тут же вытянулся, взял грабли в положение «на караул» и крикнул «Ам Исраэль хай!» в ответ. Солдатики-«кравим» рассмеялись. Учитывая нашу с Додом выслугу лет, возраст и прочие незримые регалии, мы были для молодежи существами высокого ранга, кем-то наподобие пазáмников, то есть дембелей.
Вообще, хочу вас уверить, в Израиле царит раскованное и всеобщее панибратство и абсолютно отсутствует чинопочитание. К примеру, некоторые «слегка увлекшиеся» своим благополучием премьер-министры или президенты успешно садятся на судебную скамью, а на министра экономики, доведись ему после окончания трудового дня зайти в близлежащий супермаркет (да-да, высокие чиновники здесь ходят по магазинам), в очереди могут наорать разгневанные домохозяйки, недовольные ценами, а то и запустить чем-нибудь тяжелым из корзинки. Но наш с Додом случай был исключением: в молодых еврейских мозгах с трудом укладывалась мысль, что двое заслуженных вояк, прибыв из-за тридевяти земель, могут с энтузиазмом окучивать их выжженную землю граблями и лопатами, поэтому их уважение носило религиозно-мистический характер.
Кстати, мы побывали в солдатских казармах. Дода, успевшего сдружиться с кем-то из местных командиров, ну а следом и меня, грешного, позвали на «небольшую экскурсию по самому образцовому подразделению» — так, во всяком случае, заверил офицер. Ну что же… — мы с благодарностью приняли приглашение и прошлись по казарме этой самой «лучшей роты». Чем больше вопиющих непорядков замечал Дод, тем больше его непроницаемая физиономия приобретала мрачное выражение. Да, действительно, в солдатских кубриках царил еврейский бардак: полы были выметены наспех, на дверях оббиты края, а стены… нет, о них лучше не упоминать!
Короче говоря, казарма смахивала на общагу моих студенческих времен, и я ностальгически припоминал собственную службу: идеально расставленные кровати с панцирными сетками, тщательно натянутые одеяла, выправленные в «брикеты» при помощи двух специальных дощечек; выстроенные как на параде пустующие тумбочки (единственными предметами, которые дозволялось иметь, был устав вооруженных сил, тетрадь для занятий по политподготовке, конверты, ручка, вакса, мыльница, щетка, тюбик с пастой и бритвенные принадлежности; хорошо помню, с какой брезгливостью при очередном досмотре командир роты выкинул из тумбочки припрятанный томик «Евгения Онегина») и добела оттертый кафельный пол «взлетки», то есть ротного коридора.
— Ну что же, — буркнул обескураженный Дод, когда мы возвращались, — зато ребята воюют классно!
Однако не преминул вечерком зазвать командира на чай и, будто случайно, с гордостью провел по «нашему» подразделению. Смуглое лицо гостя вытянулось: ему было стыдно.
— «Хапашим», «шланги», — пожаловался он на подчиненных. И после второй чашки чая с бергамотом поведал другую легендарную историю. Гениальный еврейский мозг одного такого «хапаша»-новобранца изобрел изумительный способ закоса от любой работы. Он завел себе доску: да-да, обыкновенную, длинную и занозистую доску, метра два или даже поменьше. И гордо вышагивал с ней на плече по территории части, не боясь попасться на глаза даже самому страшному начальству. Побродив так с часик, он степенно шествовал в благодатную тень и преспокойно спал на ней аж до обеда. Так прошла неделя, другая; вскоре все привыкли: «это солдат, который таскает доски», — и не задавали лишних вопросов. Хитрость вскрылась только при общем кипеше, когда всю часть выстроили на плацу для внезапной проверки.
— В бой рвутся все, — заверил наш гость, — а вот работать… — И тяжело вздохнул.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.