💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_086.gmi captured on 2024-03-21 at 16:23:20. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-12-28)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
Временная стоянка археологов — та еще деревня! И посему слухи о нашем пари распространились со скоростью молнии. Развлечений здесь было кот наплакал, а научные мужи оказались народом весьма азартным. Так что когда я заступил на свою утреннюю вахту, сварганил завтрак и выглянул в «общий зал» столовой, меня поджидал оживленный многоголосый гомон и огромный кусок картона, на котором было намалевано:
«Dug vs. Serge»
Рядом — изображена опустевшая бутылка виски. С другой стороны — красовался похабный и весьма реалистичный рисунок: нечто, отдаленно напоминавшее то ли неведомого пернатого, то ли человекообразную обезьяну, раскорячилось на краешке раскопа, выставив голую задницу и печально свесив гениталии. Из-за земляного бруствера виднелись чьи-то чумазые рожи: подразумевалось, что за бедным Дугом наблюдали местные жители.
Ниже следовали столбики с именами и цифрами. Ну надо же! — археологи делали ставки на нашу ставку. Беглый подсчет в уме давал понять, что vox populi, то есть глас народа, сомневался в заезжем лекаре и посему мои личные шансы на победу оценивались крайне низко.
Завершающая строчка была написана легко узнаваемым детским почерком: «мисс Полли» изволила поставить на меня аж пять сотен! И я приободрился!
За завтраком любопытные глаза всех присутствующих были устремлены на Дугалла. Они провожали каждый кусок, каждую ложку, отправленные в его прожорливый ирландский рот.
«Добавочки, Дуг?» — заботливо предложил кто-то. Тот не отказался, и мне пришлось лишний раз залезть огромным черпаком в военный термос с кашей. «Ешь и ничего не бойся», — успел прошептать я, когда наваливал ему вторую порцию на тарелку.
Покормившийся народ вылез из-за столов, причем каждый норовил пожать мне руку в знак благодарности (ибо готовил я не хуже, а возможно и лучше Коалы — тот беспробудно отсыпался сейчас в палатке перед дневной сменой) или хотя бы крикнуть «спасибо». За короткий перерыв туземная обслуга должна была убрать со столов грязную посуду, пополнить емкости с чистой водой, протереть столы, хорошенько проветрить палатку, одним словом — подготовить ее к ежедневной планерке. Которую, добавлю, сегодня ожидали с преогромнейшим любопытством и нездоровым интересом. Да еще бы: общая сумма ставок составила, если я правильно запомнил, более одиннадцати тысяч долларов — прям не экспедиция, а ипподром какой-то!
Дуг — вот фокус! — объявился минута в минуту, то есть без опозданий, — в тот самый момент, когда ехидный Мэттью должен был поинтересоваться: «Ну и где ж этот засранец?»
Палатка затихла.
— How are you, Dug? How much? — крикнул кто-то нетерпеливый в гробовой тишине.
— Nothing! — коротко ответил тот. — Ничего. — И показал свернутый столбик розовой туалетной бумаги.
Аплодисменты, которые грянули в столовой, могли составить честь Большому Лондонскому симфоническому оркестру! Но они предназначались одному-единственному человеку, самозваному лекарю. То есть мне.
Я медленной важной поступью прошествовал меж рядами столов, добрался до Дуга, который по-прежнему стоял у входа, сжимая неиспользованный рулончик, взял его руку и поднял вверх. И громогласно объявил:
— Победила дружба!
Снова грянули аплодисменты, правда, теперь не такие уж и громкие, ибо проигравшие (читай: не поверившие в мой успех) скорбно подсчитывали убытки. Дуг наконец-то спохватился: он расстегнул клапан карманчика, отслюнявил искомую сумму и торжественно передал заслуженный гонорар своему спасителю.
В зале возникло оживление: неофициальный казначей сего мероприятия вооружился калькулятором, карандашом, списком и принялся раздавать выигрыши. Больше всех повезло Полинке. Она пробилась ко мне — гордая победой и довольная нежданным выигрышем.
— Ну и каков же был конечный коэффициент?
— Двадцать пять — к одному! — алчно похвастался Фогель, пересчитывая разномастные смятые бумажки.
— Вот же тощая жопа, — притворно вспылил я, — лечил, выходит, доктор… а ты заработала в пять раз больше — аж две с половиной штуки! Так нечестно! Должна ж и лошадь-победительница что-то поиметь на этих скачках!
— Поделим пополам, — Полинка была щедрым и бескорыстным человечком. — Но потом, когда никто не увидит…
Тут общий шум и гам прервало что-то наподобие боксерского гонга — это седовласый Мэттью изо всех сил ударил половником по пустому чайнику: «Ба-а-м!»
Все стихли.
Англичанин властно протянул руку в мою сторону.
— Отныне мы будем называть тебя «доктор Серж», — признал шеф мои заслуги. — И лично обещаю, что не забуду твое имя, когда стану составлять списки на следующую экспедицию.
࿇࿇࿇
Я даже не удивился, когда поздно вечером в нашу палатку забрел Дуг.
— Пациент прибыл для очередного приема лекарства, — бодро отрапортовало археологическое «суперсветило», — и с готовностью подставило чашку-термос объемом где-то на половину литра, не менее…
Я строго сдвинул брови.
— Не-не, даже не надейся: лекарство предполагало одноразовый прием! «Отгощен», — как говаривала моя бабушка. — Это слово я специально произнес на родном языке. — А то, не ровен час, сопьешься.
— What means «otgosch…en», Serge? — споткнулся он на непреодолимом сочетании согласных.
— Это означает «enough», достаточно, — перевел я.
Но Дуг настойчиво сунул кружку мне под нос.
— Знаешь, боюсь, что опять… Словом, хотелось бы закрепить… успех.
— А сколько раз ты успел побывать на горшке, мой друг?
— Один раз! — похвалился он. — Прямо как дома: час в час. И не тянет! Так нальешь или нет?
— Вот наглый ирландский алкоголик! — деланно возмутился я. На самом деле, меня самого разбирало посидеть, поболтать и хорошенько выпить в теплой компании; короче, вспрыснуть неожиданный выигрыш. И перевел взгляд на Полинку. Та расплылась в улыбке и подвинулась, освобождая место для столь именитого гостя.
Дуг сочно чмокнул ее в макушку и восторженно молвил: «Как я люблю тебя, девочка!»
Я же разворошил свой рюкзак и достал из потайного внутреннего кармашка набор металлических «охотничьих» стопочек. Они сопровождали меня всю жизнь — наверное, еще с лейтенантских погон, — и здорово выручали в непредвиденных ситуациях. Потом вылез из палатки, опустился на четыре точки и начал по-собачьи раскапывать сыпучий грунт. Извлек заветную бутылку (она почти не нагрелась за день), обмахнул ее от последних песчинок и позвал нашу высоконаучную компанию:
— Эй, вы, протосинайские засранцы! Выбирайтесь из духоты на свежий воздух! Лекарство готово!
Полог приподнялся, и на меня с вызовом глянули два негодующих ирландских глаза.
— Это кто здесь «засранец»? — возмущенно вопросил археолог.
࿇࿇࿇
О-о, как повезло дублинским студентам, ведь Дуг был прирожденным лектором да и просто отличным рассказчиком. Его умная голова содержала гигантское количество самых невероятных историй и баек; он свободно перескакивал из века в век и с легкостью переходил с народа на народ, с войны на войну; знал подноготную всех династических браков и блистал россыпями занятных статистических данных. Все это красноречие было сдобрено непередаваемым ирландским юмором и, что немаловажно, подкреплялось изрядными глотками виски. Похоже, Дуг наконец-то распробовал вкус алкоголя.
— … И вместе с обещанным золотом несовершеннолетняя принцесса-инфанта привезла в качестве «подарка» своему коронованному жениху банальный сифилис, — завершил он очередной рассказ. Полинка, как и я, слегка разомлевшая от усталости и алкоголя, вяло хихикнула.
Вполне ожидаемо, наш неспешный разговор переключился на древний Израиль. Начался он издалека, но, увы, я не застал завязку истории, так как был вынужден сбегать к начальнику экспедиции за еще одной бутылкой. «Дугу требуется лекарство», — коротко доложил я, и шеф сочувственно кивнул. Да он и сам сидел в одиночестве за картами аэрофотосъемки (судя по обозначениям, она была израильской), прихлебывая из стакана какую-то прозрачную жидкость. В ней плавал одинокий зеленоватый кусочек местного лимона. «От малярии», — стыдливо соврал Мэтт, и я участливо покачал головой, ибо даже пятиклассники-второгодники знали, что малярии в этих сухих песках отродясь не водилось!
— … Капитан Кабрал встал на рейде Кочина — огромного города на юге Индии. Ночью ему не спалось: еще бы — ведь он первым, наравне с Вашку да Гамой, обогнул огромную Африку и проложил морской путь к этому загадочному, таинственному континенту, полному золота и драгоценностей! — тут Дуг на секунду умолк и нетерпеливо выхватил из моих рук вожделенную бутылку. — И алчному завоевателю уже мерещились лавры первооткрывателя, несметные награбленные сокровища и признательность своего монарха, выраженная в званиях, почестях, наградах и тысячах полновесных монет.
Итак, экипаж, кроме вахтенных, еще почивал. А наш морской волк нетерпеливо бегал по палубе, нацеливаясь подзорной трубой на неведомый берег. Увы, н��блюдениям мешал утренний туман. Когда сменившийся ветерок принялся развеивать плотную дымку тропических испарений, рядом, тоже на рейде, внезапно обнаружилось какое-то гражданское суденышко. Еще точнее — некое подобие шлюпки. А если говорить прямо, то это была утлая лодчонка с одиноким рыболовом, решившим спозаранку мирно поудить прямо под носом у иностранного военного корабля, который — вот же странно! — нисколько его не интересовал.
«Свистать всех наверх! — заорал капитан. — Приказываю наладить контакты с туземцами! Где там у нас завалялись бусы и кольца в нос?»
С борта экстренно спустили шлюпку, и бравые матросы, подгоняемые энергичными ругательствами боцмана, принялись выгребать против течения. Вскоре рыболова (не «рыбака», а именно горожанина, вышедшего поудить) споро доставили к судну и подняли при помощи специального веревочного кресла. Он по-прежнему не проявлял ни малейшего удивления.
Зато все больше и больше офигевал сам Кабрал! Он даже протер глаза: один раз, другой, третий. Ибо «рыбак» был облачен в явно европейскую одежду, да и лицом точно не смахивал на смуглых индусов! Более того — его хитрая и продувная физиономия смутно напоминала морскому волку что-то невероятно знакомое и слегка подозрительное…
Как и экскурсовод-энтузиаст в крепости Масада, Дуг выдержал хорошо просчитанную паузу, призванную подогреть наше любопытство. За это время его рука невзначай сорвала пробку: первым он плеснул себе, а затем уж и нам.
— «Бла-бла-бла, — коверкая с трудом зазубренные слова, обратился капитан к подозрительному незнакомцу на дикой смеси из всех восточных наречий. — Калям балям?»
Увы, житель славного города Кочина не понимал ни слова.
«Что за черт, каррамба! — рявкнул капитан, обращаясь к сотоварищам, — кого вы мне выудили? Он же туп, как арабский тапок, раз не понимает человеческой речи!»
Командующий эскадрой в гневе разразился непередаваемыми морскими проклятиями и швырнул связку дешевых, заранее заготовленных бус-стекляшек прямо на палубу.
Испанский и португальский, да и множество других европейских языков, заканчивая румынским, имеют несомненные латинские корни. И вот что интересно: при звуках ругательств «рыбак» оживился и стал кивать головой. «Каррамба! — радостно повторил он. — Буэнос диас! Дзень добры!»
Челюсти просоленных морских волков, повидавших все катаклизмы: от проказы в Гвинее до ужасающей эпидемии триппера у портовых проституток в Гибралтаре, отвисли до волосатых пупков. А рыжеволосый незнакомец принялся резво болтать на некой смеси из всех европейских языков, — да так, что и не остановишь!
И тут… — да-да, Серж, капни мне еще немного! Вот умница! — выяснилась невероятная вещь. Оказалось — полный шок! — что горожанин являлся… польским евреем! Еще раз, по слогам: «поль-ским!» То есть не ожидаемым дикарем, а представителем достойнейшей европейской страны, даровавшей миру Миколая Коперника, Тадеуша Косцюшко, Адама Мицкевича и прочих выдающихся мужей. Причем он не был заезжим негоциантом или неугомонным путешественником. Он просто жил здесь — тихо и мирно, как и сотни его предков-израильтян, освоивших это радушное и щедрое побережье эдак за полторы-две тысячи лет до назревавшего сегодня «торжественного открытия Индии». О древности и даже некой ветхости этих колен Израилевых свидетельствовали также несколько кочинских синагог — самых старых на западном побережье Индии; одна, кстати, благополучно сохранилась и действует в наше время.
Ночь у Кабрала опять была бессонной. Он изрядно нагрузился отвратительно-приторным алжирским вином, захваченным полгода назад на безымянной фелюге, и теперь в гневе бил пустые бутылки о дубовую дверь каюты, где заперся, вернее — укрылся от позора. И почти до трех часов вахтенные слышали его гневные вопли, перемежаемые стонами и богохульнейшей божбой на всех языках мира. «Кругом одним евреи! Первооткрыватель, его маму! Капитан хренов! "Открыл", называется! О-о, кретин!»
Ранним утром он громогласно вызвал к себе подвахтенного штурмана и распорядился поворачивать обратно. А чтоб приказ был выполнен скоро и в точности — подкрепил его изрядным пинком по ядреному португальскому заду опешившего моряка.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.