💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_072.gmi captured on 2024-03-21 at 16:23:10. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-12-28)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
Нет, отнюдь не весь день был занят работой. Практически каждый вечер заканчивался «культурной программой», совсем как в пионерском лагере моего детства. Вначале мы быстренько ополаскивались в душе после трудовых подвигов; вода здесь действительно была на вес золота, и на помывку выделялось всего две минуты. Учитывая мое армейское прошлое (в солдатской бане в каждый душевой отсек набивалось по два, а то и четыре бойца, а горячей воды и заржавевших оцинкованных шаек катастрофически не хватало), я умудрялся отлично вымыться всего за минуту; кстати, Дод демонстрировал те же рекорды. И мы щедро делились сэкономленными секундами с нашими нерасторопными девками.
Вода была жизнью, и вскоре за просмотром вечерних новостей я научился радоваться очередному официальному сообщению, что «уровень ям Кинерет (то есть библейского озера Кинерет) поднялся на 0,8 сантиметра». Именно оттуда в центр и на юг Израиля идет «дорога жизни» — магистральный трубопровод, снабжающий влагой бóльшую часть страны, — еще одно израильское чудо в пустыне. Вода поднимается четырьмя мощными насосами с глубины двести с лишним метров ниже уровня моря — именно в такой естественной впадине находится это озеро.
В связи с мощным притоком репатриантов и возникновением киббуцев и мошавов, молодая страна отчаянно нуждалась в воде, и уже в 1953-м году был одобрен проект ее отвода из Наhар hа’Йарден, то есть Иордана, но Совет безопасности ООН специальной резолюцией запретил строительство этого канала (ну а чем еще заниматься целому Совету «безопасности» «объединенных» — и тут я специально дважды ставлю кавычки, — наций!)… И тогда израильскими инженерами был разработан другой вариант, связанный уже с приграничным Кинеретом.
Строительство трубопровода и подъемных станций продолжалось восемь долгих лет. В 1964-м году Лига арабских стран собралась на экстренное заседание; представители сразу двадцати с лишним государств сидели и обсуждали только один вопрос — как лишить воды ненавистный Израиль. На реализацию водоотводных и блокирующих сооружений были выделены гигантские деньги. И тогда началась «Война за воду»: ЦАХАЛь последовательно провел три успешные военные операции; сирийцы отвечали градом снарядов. Проблема воды была решена только в 1967-м, когда в ходе победоносной Шестидневной войны Израиль вернул себе контроль над Голанскими высотами. Зато на трубопроводе участились диверсии террористов; согласитесь, весьма трудно контролировать 130-километровую ветку, особенно если она пролегает в таких безлюдных местах, как пустыня Негев. Но водопровод упрямо функционировал, и то один, то другой участок бесплодно-выжженной земли превращался в очередной оазис. Трудолюбивые киббуцники освоили новую технологию полива: по системе трубочек-капилляров вода подводилась напрямую к корням растений и деревьев, и все поле или сад напоминали развитую кровеносную систему.
Здесь хорошо помнили: вода — не только еврейская жизнь, но и еврейская кровь множества бойцов, защищающих ее.
࿇࿇࿇
Затем мы шли в столовую на ужин. Размеренный и монотонный труд на полуденном пекле развивает зверский аппетит, хотя, как вы сами понимаете, мы с Додом никогда не жаловались на его отсутствие. Благо, к чревоугодию располагало разнообразнейшее солдатское меню. Забирать что-то со столов категорически воспрещалось (и тому конечно же были свои веские санитарные причины), все оставшееся тут же безжалостно уничтожалось, и посему мы с Додом уминали за двоих, а то и троих. Именно здесь, в условиях пустыни, я понял всю мудрость древнего еврейского запрета «не вари козленка в молоке матери его», то есть, переводя на общедоступный язык, «не смешивай мясные и молочные продукты», ибо смельчака, рискнувшего провести столь безответственный эксперимент, однозначно ожидало тяжелейшее желудочное расстройство.
Без особой охоты перейдя к третьему или четвертому блюду, ибо мой живот был туго набит и поглощал пищу скорее по инерции, я снова припомнил армейское прошлое. За два года службы в «загранке» мы сидели на такой отменной бурде, что я даже не смог втолковать это Доду — мне не хватало словарного запаса, хотя бывший «советский воин-интернационалист» тщетно пытался дополнить свою речь экспрессией и мимикой… Недоваренный горох, кисло-прогорклая тушеная капуста (однажды я участвовал в ее заготовке: кое-как нарубленные ржавыми самопальными «мачете» кочаны скидывались в гигантский бетонный чан, туда же высыпались пачки соли; очередного бедолагу спускали в зловонную жижу, ибо емкости — клянусь! — не чистились и не промывались, наверное, со времен Второй мировой, и он топтал это дерьмо сапожищами. Затем дерьмо заливалось водой из шланга, вяло прокисало и булькало с осени до следующего лета)… Что еще? Серая замазка без масла, называемая «кашей», обязательные куски вываренного в просроченной томат-пасте сала — с толстенной кожей, из которой торчала свиная щетина. Труха под названием «макароны» и два яйца — раз в неделю: на выходные или праздники. Бурда с бромом, выдаваемая за кисель. Других изысков, например овощей, типа картошки, или гречневой каши, мы никогда не видели; даже морковка и та была сушеной и напоминала огромные бухты рыжего шпагата… Ах да, совсем забыл — хлеб! Это была отдельная песня! Скорее всего, он поставлялся прямиком с того же подсобного хозяйства, где в экстремально-тюремных условиях содержали несчастных заморышей-свиней. Грязные шкуры бедных поросят всегда покрывали отменные синяки, так как на безвинных животных вымещали свою злость голодные солдатики.
Увы, но Дод меня так и не понял! Ну как, например, втолковать откормленному американскому экс-сержанту — что такое «каша 606»?! Тем более, рот его был занят, и посему Дэвид только буркнул: «голодный солдат — плохой солдат», — и продолжил неспешную трапезу.
После ужина я улегся и включил наш персональный телевизор (его где-то позаимствовал хозяйственный сосед по комнате). Местный русскоязычный канал живописал скандальную историю, связанную с Армией Обороны Израиля, и я волей-неволей прислушался к болтовне журналиста.
Итак, где-то с неделю назад командующий «А.» такого-то Округа (нет-нет, не будем выдавать военную тайну) решил проинспектировать вверенные ему войска на предмет обеспечения питанием доблестных защитников страны.
Ну, все служившие наверняка знают, как обычно проводятся «внезапные» генеральские проверки. Еще за полгода информация утекает от «хорошо информированных источников» в штабе округа и по «сарафанному радио» экстренно доводится до всех заинтересованных лиц: командиров частей и так далее.
И начинается аврал! В техпарках стараются замаскировать ржавую рухлядь образца шестидесятых годов прошлого века, давно не крашенную броняшку натирают соляркой (дабы блестела!), а обрезиненные катки «гусянок» — просроченной солдатской ваксой. Выгоревшие пожухшие остатки травы красятся из распылителей в ядовито-зеленый цвет. Из санчасти экстренно выгоняются болящие: с жуткими нарывами, температурой и стертыми в кровь ступнями. Ибо все, поголовно все должны быть в строю! … Ох, запамятовал: в мухоморно-красный цвет разукрашиваются крышки канализационных люков; поверх аккуратно наносят четыре жирные белые точки. Почему — никто не знает, но злые языки поговаривают, что это распоряжение самого командующего (между прочим, я описываю реальные случаи из своей службы).
Наконец наступает торжественный день. Он может начаться со столь же «внезапной» тревоги по «проверке боевой готовности», иногда — продолжиться марш-броском техники километров эдак на двести, но обычно, в целях экономии моторесурсов и давным-давно ушедшей в неизвестном направлении солярки, до таких крайностей дело не доходит. Да и кто знает, сколько многотонных боевых машин внезапно могут проявить свой строптивый норов и встать колом, намертво перегородив какое-нибудь гражданское шоссе. Нет, лучше не рисковать!
Итак, через контрольно-пропускной пункт проезжает дорогая блестящая машина с целым эскортом сопровождения. Дежурный и дневальный по КПП, судорожно прижимая вспотевшие ладони к фуражкам, пугливо провожают ее глазами. Навстречу, как пуля, уже мчится командир части, битых полдня проторчавший с трубкой допотопного полевого телефона «ТА-57» в ожидании сообщения: «Везуть!»
… Отвлекусь и замечу: как и всегда, проводная связь работает из рук вон плохо: чтобы дозвониться только до «Винокура» — нет-нет, это не фамилия известного пародиста, а сверхсекретный позывной дежурного телефонной станции, который сутками томится в бетонном бункере, зажав многочисленные штекеры в руках и даже зубах, — нужно исступленно крутить ручку телефона минутки три, а то и поболе. А уж дежурный, если повезет, соединит вас со следующей станцией. И посему в радиусе пяти километров на всех перекрестках загодя расставляют так называемых «регулировщиков дорожного движения» — якобы для беспрепятственного проезда начальства по особо оживленным и опасным участкам дороги; но на самом деле, единственная задача продрогших солдатиков — завидя кортеж, панически помахать красными флажками, чтобы его сигнал заметил ближайший собрат по несчастью. И так — по цепочке.
Но давайте все же продолжу свои трогательные воспоминания… Водитель генеральской машины выныривает из салона и подобострастно открывает заднюю правую дверцу. С сиденья с трудом (увы: возраст, малоподвижный образ жизни, общие габариты) сползает высокий чин с огромными звездочками и пятью линиями орденских планок. Его торжественно и бережно, чуть ли не под ручку, ведут на плац.
Там, тоже с утра, томятся солдатики… «Здра трщи б’цы!» — доносится до них негромкий бас. «Зра! Же! Трищ! Г’рал!» — натужно отзывается многоголосый рев: данную несложную фразу инспектируемые заучивали и репетировали целую неделю. Из кустов доносится заливистое гавканье — это разбуженная от сладкой послеобеденной дремы полковая собачонка решила поприветствовать высокого гостя на схожий лад.
«Молодцы, молодцы», — удовлетворенно бурчит под нос командующий — и отбывает в штаб: то ли для проверки показателей боевой и политической подготовки, то ли прямиком на фуршет; но и первое, и второе — тоже страшная военная тайна.
Так вот — засуньте в задницу арабского ишака свои армейские воспоминания! Ибо что делает настоящий командующий округом, когда в его голову внезапно взбредет проверить вверенные ему боевые части? Да все очень просто: с пылу, с жару хватает пару-тройку подчиненных по направлениям (питание, хозо, вооружение, техническое обеспечение) — «так: ты, ты и ты! — поехали!» — самолично плюхается за баранку и летит куда-нибудь в сторону Иудейской пустыни.
Командующий, прошагавший тяжелый жизненный и армейский путь на своих двоих (например, от Войны Судного дня — до операций «Литани» и «Мир Галилее»; от рядового — и до генерала), по-прежнему молниеносен, как летучая мышь, пронырлив и сообразителен, как ее отдаленная родственница — хитрая полуночная крыса. Как правило, он невысок, сухощав, очень спортивен. Лицо — абсолютно непроницаемо, ибо выдублено пустынным солнцем и, вдобавок, скрывается за зеркально-черными очками. Зачастую на физиономии также имеются щедрые отметины от двух или трех боевых операций, а на теле — еще парочка шрамов, ожогов или затянувшихся пулевых отверстий. Так что поверьте: по внешнему виду все они одинаковы, кем бы наш алюф, тат-алюф или целый алюф-мишне ни был по происхождению или стране Исхода родителей и прочих отдаленных предков: саброй, то есть коренным местным жителем, ашкенази (европейским евреем), сефардом (выходцем из Испании), горско-кавказским евреем или даже каким-нибудь экзотическим эфиопом-«фалашмурой».
Впрочем, я немного не прав. Ибо сабров и горских евреев все же можно отличить по смуглости, широкой кости, низкой, хоть и короткой челке, напоминающей кучерявую шерстку кошерного двухмесячного ягненка, и общему обилию черно-серебристо-седой растительности; иногда кажется, что последняя пробивается прямо через плотную ткань полевой формы.
Он мало и очень быстро говорит, причем всегда по делу; ну еще бы: когда ты торчишь под перекрестным огнем где-нибудь на Синайском полуострове, становится не до праздных разговорчиков, плюс — часто и остро шутит… Если вся жизнь пролетает в каждодневной смертельной опасности, а на милость Г-дню особо рассчитывать не приходится, — поневоле станешь либо трупом, либо юмористом: иного тут не бывает.
Как-то «сопровождать по части» его тоже не надо, ибо он знает ее (равно как и всю территорию вверенного округа) лучше, чем свои пять пальцев. Вон в том дальнем углу он лет так тридцать назад на спор сиганул через забор, чтобы сбегать в «самоход»; под тем уныло-одиноким фонарем — задремал на боевом посту и получил свой первый в жизни нагоняй… А вон там (выдадим страшный секрет), в укромном местечке за вагончиком — имел дивное любовное приключение с будущей женой и матерью своих пятерых детей — такой же лихой и смешливой, как и нынешние солдатки из не менее бесстрашного боевого женского батальона «Каракаль»… Всего в двух километрах от части — подорвал первый вражеский танк, на близлежащей границе — схлопотал третье ранение… короче говоря: есть что вспомнить!
Но он примчался сюда не за воспоминаниями молодости. Посему запыленная одинокая машина молнией вносится на территорию, и командующий резво трусит по ему одному известному маршруту — закуткам, нычкам и щелям; не обделяя своим вниманием конечно же кухню и продовольственные склады, ибо забота о солдатах — одна из наипервейших его обязанностей. Одним словом, он возникает повсюду словно черт из табакерки, если б, конечно, нечистый носил такие большие погоны. Добавлю, что подобных визитов (как, впрочем, и внезапно-глобального наступления ЦАХАЛя) следует ожидать в любой неурочный час, включая ночной. Ибо «лайла», мягкая и нежная израильская ночь, — лучшее время для обстряпывания всяческих темных и тайных делишек, согласны?
Виноват, я в очередной раз отвлекся! Но только для того, чтобы вы, так сказать, немного прониклись общей обстановкой. А суть такова: после инспекции разразился страшный скандал, угодивший даже в местные СМИ. Оказывается — вы только вслушайтесь! — бедных-разнесчастных солдатиков собирались — да-да, только собирались! — «накормить несвежей пищей». Естественно, все виновные получили заслуженный жуткий нагоняй.
Но из-за чего разгорелся весь сыр-бор? Оказывается, яйца в холодильнике были просрочены… на один день! Ровно столько же залежался и король израильского стола — повседневный хумус, который, замечу, не едят, похоже, одни арабские верблюды, ибо они предпочитают вкусные колючки. Если вы не в курсе, то хумус — всего лишь пряная постная паста из бобов нута, кунжута и зиры. Отварите до состояния пюре иранский или обычный горох, отожмите, добавьте туда перемолотые и обжаренные зиру (кумин), тхину (кунжутные зерна), перец чили, петрушку, чеснок, влейте лимонный сок и оливковое масло, взбейте миксером — и будет вам хумус! Как правило, он является дополнением к таким же знаменитым представителям местного общепита — фалафели: обжаренным во фритюре шарикам из того же нута, сметанно-жидкому соусу из тхины и пите: «конвертикам» из теста, куда укладывается все вышеперечисленное удовольствие.
Вот какие порядочки царят в доблестном ЦАХАЛе!
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.