💾 Archived View for tilde.team › ~rami › rb › rb_book_132.gmi captured on 2024-03-21 at 16:22:08. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-09-08)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка в ваджрном круге
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/08/23
TIME: 18.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
«Все, сегодня — отдых! — подумал я. — К черту поиски! Воскресенье!» Меня жутко тянуло прогуляться в одиночестве по своим достопамятным детским местам, и я не стал прощаться с Леонидом, а резво устремился домой, преодолев подъем за рекордные тридцать минут.
У порога домика повстречалась хозяйка. Она копалась в земле, окучивая розовые кусты.
— А у вас были гости! — приветливо воскликнула она.
Я не подал виду, что удивился. «Наверняка Сергей»…
— Да? И кто же? Такой высокий…
— Нет-нет! Наоборот, низенький плотный… — хозяйка непроизвольно потянулась рукой к шее, словно хотела что-то показать.
— С повязкой? — помог я.
— Да-да, точно! — облегченно произнесла женщина. — Назвал вас по имени, сказал, что вот-вот должны подойти, и попросился подождать. Мол, пришел по делу…
— И когда это было?
— Часа два тому назад. Я провела его во дворик, усадила в шезлонг, а сама отвлеклась по хозяйству. Минут через сорок вернулась, а вашего друга уже не было… Не дождался, наверное… Что-то не так?
— Да нет, все в полном порядке! Сам его ждал. Думаю, еще увидимся. Спасибо!
Я прошел в комнату и огляделся. Ага, здесь несомненно был обыск! Тщательный, осторожный, но его следы бросались в глаза. Левая сторона подушки не была симметрична шву на простыне. Складка на одеяле, специально оставляемая мною в таких случаях, исчезла. Были и другие приметы. «Молния» на внутреннем кармашке рюкзака застегнута наглухо; я же специально не доводил ее до упора на один сантиметр. Я раскрыл ее и внимательно осмотрел содержимое. Записная книжка — моя главная ценность — покоилась в кармашке идеально ровно и вертикально, но раньше у нее был небольшой наклон… «Ну да, так и есть: основной источник информации. Вот что они искали».
«Впрочем, там хрен чего поймешь, — злорадно подумал я. — В записях про Кьюнга и бонпо сам черт ногу сломит!» А все остальное надежно хранилось в моей памяти.
С этими нехорошими мыслями я принялся натягивать длиннющие пляжные трусы, которые издалека вполне могли сойти за шорты. Путешествовать я собирался налегке: без вещей и документов, с одной лишь мелочью на маршрутку, которую ссыпал в глубокий карман на «липучке». В пакете были припасены гигантского размера бутерброды, свежевымытые овощи и бутылка воды, а в кармашке футболки по-прежнему лежало перышко Гаруды.
࿇࿇࿇
На протяжении двадцати пяти километров вдоль побережья извивались сразу три дороги. Нижняя — живописная, зеленая, узкая и уютная улочка; она петляла между многочисленных санаториев, домов отдыха и пансионатов. Средняя пересекала небольшие курортные поселки, плавно переходившие друг в друга. И верхняя — широкое современное шоссе — ныряла то туда, то сюда среди огромных скал и горных массивов, поросших лесами.
Часть дороги я проделал в полупустом микроавтобусе. Мощный фордовский мотор мгновенно домчал меня и небольшую стайку ранних курортников до середины нижней дороги. Отсюда я собирался прогуляться пешком; курортники же воодушевленно устремились в дегустационный зал местного винного завода. Полковник шел, с радостью опознавая окрестности, по которым сотни раз сновал еще мальчишкой… Вот старая шашлычная. За теми огромными деревьями прячется санаторий, где я смотрел ковбойские фильмы в летнем кинотеатре. За забором по-прежнему плещется огромный санаторский пруд, обрамленный белым мрамором, заросший лилиями и остро пахнущий тиной и ряской.
Я полностью отключился от окружающей действительности и неспешно брел по узенькому мощеному тротуару, обдуваемый копотью редких встречных машин. Добравшись до транспортной развязки, где нижняя дорога пересекалась со средней, я на минутку остановился: отсюда открывался самый лучший вид на огромный горный массив, венчавший все побережье. В ста метрах от перекрестка находилась станция канатной дороги, и там вовсю копошились техники, готовившие застекленный вагон к летнему сезону.
Часа через полтора я наконец-то добрался до цели. Это был уютный маленький поселочек — любимое место нудистов, хиппарей и секс-меньшинств. Прыгая с камня на камень на спуске, от избытка чувств я громко запел «О соле мио», безбожно перевирая текст. Моим вокальным талантам наверняка завидовал покойный толстяк Паваротти, но горы однозначно стеснялись чужих воплей и посему угрюмо молчали.
Рядом с песчано-галечным пляжем из моря вздымалась одинокая скала треугольной формы, тщетно сокрушаемая мощным прибоем. На ее вершину вел сначала узкий перешеек, а потом — крутая тропинка со щербатыми полуразрушенными ступеньками, выдолбленными в скальном массиве. С одной стороны тропинку ограждали хлипкие проволочные перила, прикрученные к проржавевшим металлическим арматуринам, вбитым прямо в камень. С трех сторон скала была отвесной. Внизу, у основания, торчали острые камни, и даже при спокойной погоде там всегда грозно рокотали волны.
Я издалека помахал скале как доброй знакомой. Усмехнулся, припомнив, как когда-то, примерно лет в пять, умудрился помочиться с самой верхотуры (что поделать — приспичило), и стал спускаться на пляж. Он был практически пустынен; на гальке безразлично валялась пара-тройка «дикарей», любителей раннего загара, какие-то мужики удили рыбу с полуразрушенного пирса: он провалился у самого берега, и прогулочные катера теперь сюда не заходили, да местный паренек исподтишка тискал свою подружку, бесцеремонно пытаясь залезть ей прямо в трусики. Та притворно вскрикивала и смущенно оглядывалась по сторонам. Груди у нее были не развитыми, а ноги — до колен облеплены темным песком и кусочками ракушек, перемолотых неумолимым прибоем. Завидев взрослого дядю, она, работая на публику, жеманно воскликнула: «Отвянь!» — затем отвесила ухажеру звонкий подзатыльник и приняла целомудренную позу, не забыв, однако, пошире расставить ноги.
«Успехов тебе, дружище!» — мысленно пожелал я, пробираясь мимо парочки по неудобной крупной гальке. И внезапно вспомнил, как сам занимался здесь подобными малоприличными действиями лет сто тому назад.
Я добрался почти что до скалы, скинул футболку, бросил рядом пакет со жратвой и пластиковые шлепанцы. Теперь следовало быть осторожным и внимательно смотреть под ноги, чтобы ненароком не наткнуться на проржавевшую иглу, оставленную на пляже прошлогодними наркоманами.
Первые полтора часа я резвился, словно упитанный дельфиненок-двухлетка, отожравшийся за сезон на жирной кефали. Потом, обессилев, выполз на пляж и уткнулся в песок. Подремав с полчаса, вновь с упоением бросился в волны… Перекусил, снова задремал, опять побежал к воде…
Так продолжалось целый день. В голове не осталось ни единой мысли о работе, служебном долге, возрасте, обязательствах. И был я сейчас не уставшим полковником с больной печенью, а прежним, досиня загоревшим мальчуганом, бесстрашно преодолевающим пенящиеся волны. Ощущения дикого счастья, восторга и беззаботности, которые я не испытывал лет сорок, прочно заполнили меня, а успевшая обгореть кожа, казалось, стала слегка потрескивать под лучами озорного солнца.
На юге темнело рано; тем более, было далеко не лето. Стоило солнцу спрятаться за скалой, стеною ограждавшей пляж с западной стороны, как тот сразу же укрылся таинственными синеватыми тенями, а прибой заметно усилился. Я окинул взглядом свое любимое место. Ранние курортники разбежались, а пацану, судя по всему, все же повезло затащить подружку в ближайшие кусты.
Полковник был совсем один. Впрочем нет: на крутом спуске, ведущем к морю, ошивалась какая-то парочка, не по сезону одетая в куртки. И это были не рыбаки. Они, не таясь, наблюдали за мною.
Я прищурился и внезапно, скорее руководствуясь ощущениями, остро и четко осознал, что это и были мои преследователи!
Ощущение счастья мигом исчезло, и голова тут же принялась беспристрастно анализировать: «Так, их двое, я один… Пустынный пляж; свидетелей нет. Плохо! Все очень плохо и серьезно».
Я начал молниеносно одеваться. Холодный ветерок стал еще сильнее; где-то высоко орали чайки. С севера поползли серо-свинцовые тучи, и на пляже стало совсем темно. Солнце теперь ярко освещало лишь самую макушку скалы.
Завидев мои приготовления, парочка решительно двинулась вниз, с трудом преодолевая оползни и крутые бетонные ступеньки. Один придерживал какой-то предмет в кармане спортивной куртки. И теперь единственный путь отступления с пляжа был отрезан.
«Вот уж хрен! — мелькнуло в голове. — Вы-то эту местность совсем не знаете, а я здесь, как дома!» Я развернулся и быстрым шагом пошел в обратную сторону, прямо к скале. За ней, как я помнил, когда-то существовал узенький опасный перешеек и крутой подъем — едва заметная тропинка над высоким обрывом. Она вела прямо в гору, а дальше — в поселок. Как-то в детстве я мужественно выкарабкался по ней наверх, скользя по осыпающемуся красному грунту и судорожно хватаясь за ветки мо��учего сине-зеленого можжевельника, прочно вросшего корнями в скальные породы.
Полковник ускорил шаг, потом побежал. Прыгать в пластиковых тапках по камням было тем еще удовольствием, но все же я значительно опередил своих преследователей, почти добравшись до перешейка, ведущего к скале. А потом остановился и замер, глядя под ноги. Там равнодушно баламутилась свинцовая вода, прорезаемая валами белой пены. За какие-то полчаса она мгновенно утратила свою ласковую синеву с оттенками изумруда.
Спасительный путь был разрушен! Его больше не существовало. Совокупность ветра, солнца, волн и весенних ручейков привела к тому, что узенькая тропинка рухнула, осыпавшись в море. И под ногами зияла пропасть. Это была ловушка.
У меня оставалась единственная дорога, и она вела на скалу. Я сбросил шлепанцы прямо в волны и стал перебираться через гряду огромных валунов, то и дело поскальзываясь на морском мхе и водорослях. Ухватившись за ржавую проволоку перил, я почувствовал себя немного увереннее и стал энергично подниматься по едва заметным уступам ступеней, выдолбленных, быть может, пару веков назад.
Я трижды наступил пятками на стекла бутылок и один раз больно долбанулся большим пальцем о камень… Проволока болталась туда-сюда, штыри-опоры опасно скрипели; в некоторых местах щерились ни чем не огражденные проемы. Высота росла с каждым шагом, зато здесь, по-крайней мере, было еще светло. Вскоре я почти достиг вершины и теперь стоял, судорожно переводя дух и тщетно стараясь собраться с силами.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.