💾 Archived View for tilde.team › ~rami › rb › rb_book_104.gmi captured on 2024-03-21 at 16:21:48. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-09-08)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка в ваджрном круге
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/08/23
TIME: 18.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
Лекция была обзорной, и многие вещи, о которых упоминал лама, казались знакомыми. Вот почему я поудобнее устроился в кресле и стал внимательно разглядывать окружающих, стараясь проникнуться настроениями и коллективными энергиями, царящими в зале. Но через пятнадцать-двадцать минут случилось странное: то ли на меня так подействовал негромкий ироничный голос ламы, то ли что еще, но я абсолютно неожиданно ушел в состояние, аналогичное тому, что внезапно возникло в ночном питерском поезде. Исчезло ощущение «себя», пропала граница между телесной оболочкой и «остальным». И тогда зал, ученики, учитель и я сам становились единым пространством, пронизанным светом и звуками… Иногда это ощущение усиливалось, потом внезапно пропадало, появлялось вновь. Оно не походило на какое-то «медитативное забытие», «транс» или состояние гипноза. Наоборот: я мог ясно и четко отследить, вернее — уловить, почувствовать мельчайшее движение в зале, чужое настроение, возникновение и исчезновение каждой своей мысли. Любая фраза ламы навсегда оседала в памяти и не требовала дальнейших пояснений.
Так продолжалось достаточно долго, пока я не услышал имя, вызвавшее какое-то тянущее предчувствие и вспышку мгновенного узнавания чего-то невероятно близкого, но упрятанного в дальних закоулках памяти… — «Кармапа».
— Когда Кармапа умирал, один из учеников находился рядом с постелью. Тот с сочувствием взглянул на проявления его грусти и ободрил: «Ты знаешь, на самом деле во время умирания ничего не происходит».
И сегодня я еще и еще раз хочу рассказать вам о величайшем примере жизни и смерти — уходе из телесной оболочки шестнадцатого воплощения главы нашей линии — Кармапы Ранджунга Ригпей Дордже. Его тело приняло на себя с полдюжины смертельных заболеваний, от которых он, казалось, нисколько не страдал; равно как не оказывали ни малейшего влияния те сильнодействующие препараты, которые назначали врачи. Кармапа по-прежнему оставался «энергетической бомбой», мощным просветленным существом, которое неизменно распространяло вокруг волны йогической радости. По воспоминаниям его доктора, «во время ежедневных больничных обходов оставалось непонятно — кто из нас был пациентом: он или мы». Когда врачи спрашивали: «Вам больно?» (ведь очевидно, что он должен был испытывать жесточайшие страдания) — Кармапа отвечал: «Нет, не сегодня!» — и улыбался.
Митчен Леви, его лечащий врач, поделился своими невероятными впечатлениями о Кармапе 5 ноября 1981 года — в день его ухода:
«Все, что происходило вокруг, противоречило нашим ожиданиям от смертельно больных. Мы были потрясены его заботой об окружающих. Так продолжалось до самой смерти. Однажды он заявил персоналу: "Вам необходимо понять важную вещь. Если я нужен, чтобы учить существ, если еще есть работа, которую надо выполнять, меня не победит ни одна болезнь. Но если работа закончена, то даже если привязать меня, я не останусь". Таким был Кармапа».
И далее врач рассказал:
«Как-то во время очередного обхода я отметил однозначные признаки наступающей смерти. Давление было низким, дыхание затрудненным. Он кашлял, его рвало кровью. Кармапе оставалось всего два-три часа. Я вывел Его Святейшество из комы при помощи лекарств и пустил в палату нескольких тулку для последних наставлений. Через сорок пять минут они вышли и сообщили, что "смерть откладывается"… И все современные медикаменты и средства не играли роли: Кармапа просто потешался над нами!
Я зашел в палату. Кармапа сидел на постели, широко раскрыв глаза. "Как вы поживаете?" — спросил он на плохом английском. Я был потрясен: всего за полчаса все процессы стабилизировались, а кровотечение прекратилось. Когда мы вышли, один из врачей сказал: "Посмотри на мою руку. Она вся в мурашках!"
Последующие десять дней Кармапа был практически здоров. Но затем вновь наступил серьезный кризис. У него наблюдалось внутрисосудистое свертывание, наступающее вследствие огромного количества токсинов, накопившихся в организме. Это неизбежно приводит к тромбозу, обширным кровоизлияниям и омертвениям тканей. Я предупредил его: "Все очень плохо". Но спустя пару часов давление вернулось к норме, кровотечение исчезло. Кармапа восседал на постели и общался со всеми нами.
Мой коллега-хирург признался: "Знаешь, каждый раз, когда я иду осматривать Его Святейшество, то чувствую себя совершенно голым. Как будто он в состоянии взглянуть сквозь меня, и мне следует чем-то прикрыться". Он непрестанно повторял: "Это — необычный человек". Другие сотрудники утверждали: "Мы христиане и не верим в буддизм, но должны признаться, что Его Святейшество — необыкновенный пациент", — словно у них возникало чувство вины из-за непонимания: как совместить прежнюю веру с опытом, возникшим в результате контакта с Кармапой.
Рак, сахарный диабет, воспаление легких, инсулиновый шок — после такого не возвращаются, но он оставался с нами. Через день его легкие отказались работать, и мы подключили Кармапу к искусственной вентиляции на тридцать шесть часов. На следующее утро на десять секунд остановилось сердце. Фактически он был мертв. Мы реанимировали его, и состояние улучшилось, несмотря на низкое давление. Хотя, по некоторым признакам, вдобавок произошел инфаркт. Затем давление упало еще ниже; новые лекарства не помогали, и я видел на мониторе его умирающее сердце. Мы стали давить на грудную клетку, хотя отлично понимали: "Это конец!"
Реанимационные мероприятия, включая уколы адреналина в сердце, продолжались сорок пять минут. Наконец мы сдались. Я отправился звонить остальным ринпоче, а когда вернулся, персонал уже почти разошелся; оставшиеся отключали приборы контроля и жизнеобеспечения. И тут я взглянул на монитор давления: он показывал сто сорок на восемьдесят! … "Не может быть! Это кто-то задел датчики", — подумал я, но тут медсестра закричала: "У него есть пульс! Пульс!" Кто-то из учителей постарше похлопал меня по плечу, словно говоря: "Такое невозможно, но случается".
Я был на грани обморока.
Сила осознавания Кармапы еще раз вернула ум в тело, чтобы проверить — можно ли использовать его дальше. Она заново запустила процесс жизнедеятельности. Это чувствовалось всеми! Я опять побежал звонить: "Кармапа жив! Некогда рассказывать!" — и метнулся обратно.
Работа сердца и давление наблюдались на протяжении пяти минут. Но потом Его Святейшество осознал, что тело полностью разрушено. И распрощался с ним. Но даже после смерти он умудрялся поражать всех нас: в течение последующих двух суток его сердечный центр был отчетливо теплым, а кожа — эластичной, словно Кармапа был жив».
Лама прервался и непроизвольно провел тыльной стороной ладони по глазам. То, что блестели они отнюдь не от яркого света софитов, было понятно даже с моего места.
— Я не присутствовал при смерти его физического тела. Но Кармапа ясно знал о дате ухода из этой оболочки и, более чем за год, четко указал мне лично — в какое место следует прибыть. И теперь я расскажу о собственных впечатлениях.
Тело нашего коренного ламы было доставлено из США в монастырь и помещено в специальный ящик высотою не более двух футов и со смотровым окошком, которым, однако, почти никто не рискнул воспользоваться. В нем Кармапа и сидел на протяжении сорока пяти суток в верхнем зале: в окружении многочисленных посетителей, масляных светильников и благовоний. За это время некогда могучий господин (ростом примерно 180 сантиметров и весом около 100 килограммов) сжал свое тело до размеров маленького ребенка. Несмотря на жару и отсутствие бальзамирования, не было видно никаких признаков разложения, лишь посерело лицо, завешенное полупрозрачной тканью. Я хорошо убедился в этом, потому что рассмотрел все детали — специально, чтобы потом рассказать о них вам. Его мышцы сохраняли упругость; это я понял, когда коснулся головой его ноги.
Настал день кремации. Поленья погребального костра доверили поджечь монаху, который раньше не имел никакой связи с Кармапой. В ясном и безоблачном зимнем небе внезапно появилась огромная радуга; когда одна из немецких учениц сфотографировала ее, то впоследствии на снимке можно было различить проявившееся лицо ламы. Над собравшимися кружил огромный орел.
Когда дрова прогорели, из пламени выкатился странный предмет — какой-то сине-черный шар. Подняв его, мы поняли, что это — не сгоревшее сердце Кармапы. В пепле впоследствии нашли спекшиеся глаза и язык, остатки костей с проявившимися на них мантрами, жемчужины и маленькие шарики из золота и серебра.
Учитель прервался. В зале царила полная тишина.
— И сейчас в моем гау находится часть этих реликвий. Итак, благословение линии передачи навсегда осталось с нами: в настоящий момент его продолжает нести Семнадцатый Кармапа Тринле Тхайе Дордже. Многие из учеников уже успели повстречаться с ним во время его визитов в Европу и в вашу страну.
Прошло часа полтора, назревал перерыв, и лама перевел разговор на какую-то другую тему. Минут через шесть он решительно встал:
— Увы, но мой мочевой пузырь уже разрывается от напряжения. Все желающие могут либо передохнуть, либо присоединиться.
Зал грохнул от хохота. И я тут же устремился на улицу — перекурить.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.