💾 Archived View for tilde.team › ~rami › rb › rb_book_068.gmi captured on 2024-03-21 at 16:21:22. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-09-08)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка в ваджрном круге
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/08/23
TIME: 18.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
— Подзастудилась, что ли? Месяц сидеть на сырой земле — не самое полезное занятие! — Полинка прижала руку к низу живота.
— Так сбегай к врачу! Не запускай! Потом захочешь родить — проблем не оберешься.
Она беззаботно отмахнулась:
— Понаблюдаю пару деньков, может само рассосется. Если нет — схожу. А вот насчет потомства я уже все решила…
— А именно?
— Да давно уже поняла, что никаких детей заводить не собираюсь. Отчасти — глядя, как порой отделываются от них с раннего детства сверхзанятые родители, стараясь спихнуть то в садик, то бабушкам-дедушкам, то нянькам. А в юности — насильно засовывают в какую-нибудь тоскливую музыкальную школу, танцевальный кружок или на сверхурочный факультатив: это ведь тоже один из способов переложить ответственность за воспитание отпрысков на чужие плечи, согласен? … Отчасти — видя, какие проблемы создают уже взрослые дети. Например, я сама — всего лет пять назад. Просто об этом не принято говорить вслух. И мне жалко как детей, так и их родителей.
Я никого здесь особо не виню, но честно признаюсь — у меня может выйти и похуже… Не утверждаю, что не способна кормить грудью и стирать пеленки, а лишь констатирую, что не хочу этого делать.
Полина непроизвольно провела рукой по футболке, и под тканью обрисовались два вызывающе торчащих соска.
— Тут, Сереж, дело даже не в трудностях воспитания и последующих отношениях старших-младших поколений. Просто задала как-то сама себе глобальный вопрос: хочу ли я состояться как мать или сгожусь на что-то гораздо большее? … На что-то, способное приносить радость и пользу сразу всему обществу; если хочешь (и пусть это прозвучит пафосно) — цивилизации. И не столь важно — в какой области: науке, искусстве и прочем.
Я не призываю всех поступать аналогичным образом. И, когда долбаные подружки заводят разговорчики на тему: «Не пора ли подзалететь? А то, глянь, у Ленки уже третий!» — не навязываю свое личное мнение, а лишь предлагаю им действовать осознанно. Навязывать, заставлять, стремиться, чтобы все окружающие обязательно прониклись и разделяли бы только твою, «единственно правильную» точку зрения, — вообще паскудное дело! Я давно заметила, что этим особо грешат всякие «активисты», «борцы за права…», поклонники «здорового образа жизни», не говоря уж о веганах. И от их идей и действий сильно попахивает тоталитаризом.
Так что пресловутое «счастье материнства» — точно не для меня! Не подумай: я не оголтелая феминистка, не «синий чулок». Мне нравятся мужчины, забота, ласка, внимание… Я, между прочим, невероятно люблю моменты физической близости, то есть откровенный секс, и в такие мгновения просто отключаюсь от радости! Я мечтаю, чтобы в течение дня ко мне то и дело прикасался любимый — хоть дома, хоть на улице… Но главное — я хочу иметь не только вышеперечисленное, но и ментальную близость. И она важнее всего! Потому что возникает на основе схожих убеждений, взглядов и общего дела.
— Ну что же, вполне взрослые рассуждения.
— Постой… еще не досказала. Я долго размышляла об отношениях в постели и пришла к одному интересному выводу. Знаешь, в какой момент начинается твоя персональная сансара?
— Нет. Не задумывался.
— Когда сразу же, после оргазма, ум принимается оценивать и размышлять: «правильно ли я поступила», «что скажут об этом подруги», «а вдруг забеременею» — то есть непрерывно переключается туда-сюда, вот тогда-то ты лично запускаешь колесо сансары! И потом неизменно тонешь в ее водовороте.
А если ты воспринимаешь совместный оргазм с любимым человеком как обоюдный безвозмездный дар и потом лежишь в объятиях, не анализируя, но реально ощущая «союз блаженства и пустоты», — сансара попросту исчезает! Сансара — это наши сожаления о прошлом и надежды на будущее. Но в моменте «здесь и сейчас» ей однозначно не находится свободного места.
— А что Серега об этом думает? О продолжении рода?
— О-о, он мне как-то выдал! Весьма поэтично, что для него, старого циника, вообще не характерно. Зато предельно точно. Сейчас постараюсь вспомнить. — Полинка изобразила сосредоточенную гримаску. — Не, дай-ка лучше к нему в дневник заберусь, надеюсь — простит! … Вот, слушай:
«Заблуждаются те, кто утверждают, что настоящий мужчина должен сделать три вещи: посадить дерево, построить дом и "продолжить род", то есть произвести наследника. Это все чушь собачья! Могучий дуб обязательно бесцельно спилят уроды, в него угодит шальная молния, либо он засохнет. Даже самый надежный дом, "мою крепость", рано или поздно разрушит время, если, конечно, не подпалят завистливые соседи. А многочисленные отпрыски: сыновья-дочери и прочие внуки, промотав наследство и просрав жизнь на сомнительные удовольствия и ссоры, неизбежно умрут. И уже через пару поколений никто не вспомнит о ваших никчемных и бесталанных потомках, равно как и о вас, любимом! Поэтому настоящий мужчина обязан: сочинить искреннюю и предельно честную книгу, написать хорошую картину и посвятить песню близкой по духу женщине. Только так о вас останется хоть какая-то весомая память!»
— М-м… Звучит красиво, но для меня это слишком сложно.
— Он зачитал, потом погладил по голове, захохотал и добавил: «К сожалению, моя родная, ни петь, ни рисовать я не умею! Талантов не хватает! Так что тебе не повезло».
— Ты, кстати, просила напомнить о вещичках, — я указал на полку.
— А-а… Да здесь все просто. Когда стали с дедушкой прощаться, внук сказал, что ваджр и дильбу тот завещал Сереге. Тут, кстати, еще одна история имеется, интересная. Надеюсь, что не испорчу тебе аппетит…
— Давай!
— Вообще, в Тибете, при смерти какого-нибудь выдающегося учителя существовало три способа утилизации тела. Дров там, как ты понимаешь, было мало, но, когда уходил высокий лама, чаще всего его сжигали. Иногда, если у покойного имелись признаки реализации, в пепле обнаруживали самые необычные находки. Например, остатки костей, на которых отпечатывался семенной слог того идама, который практиковался им при жизни, либо изображения будд. Зачастую можно было раскопать «шариры» и «рингселы», это такие самовозникшие субстанции, похожие на полудрагоценнные камешки. Когда сжигали Шестнадцатого Кармапу, — я о нем уже рассказывала — из костра выкатился странный предмет, напоминавший шар. Это было несгоревшее сердце. Его потом вложили в памятную ступу-чортéн — вместе с пеплом и другими реликвиями. Кстати, обнаружилась и еще одна интересная штука: матерчатое сиденье. Оно тоже не сгорело; и на ткани виднелся четкий отпечаток детской ноги… А от великого Лонгченпы остался мозг, напоминавший по внешнему виду и твердости слоновью кость.
Был и другой способ. Тело, уменьшившееся в несколько раз, как правило не разлагалось. Поэтому его покрывали золотом и замуровывали в ступу. Так, к примеру, поступили с кагьюпинским учителем Калу Ринпоче… Это называется «кудунг». Но это все были очень высокие ламы. А наш дедушка избрал совсем другой способ. Как выяснилось, он сказал внуку: «Жил я, словно последний старый пес, вот и избавьтесь от меня, как от собаки». И попросил устроить ему «небесные похороны»… Ты, наверное, об этом ничего не слышал. На самом деле, это распространенный способ, который применялся в Тибете — особенно ко всяким простолюдинам и прочим, кому не могли набрать дровишек на хороший костер. Тело отвозили в определенное место, своего рода высокогорное кладбище. И специальный человек разрубал его на части. В это время со всех сторон уже слетались и ковыляли огромные жирные грифы, раскормленные на человечине. Думаю, что эта традиция пришла прямиком из древнего Бона, где еще при династии Ярлунг существовали могильщики, рассекавшие тела умерших ритуальным кинжалом или мечом.
Я задумчиво рассматривал тяжелый клинок пурбы.
— Труп старались разрезать на самые мелкие кусочки, а кости — раздробить, чтобы птичкам было удобнее глотать или высасывать мозг. Таким образом йогин — даже после своего физического ухода! — продолжает действовать на благо всех живых существ; в частности — кормит их своей плотью. Я это, кстати, видела сама — в одной из поездок. Правда издалека — уж очень страшно было!
— И что же?
— М-м… даже не знаю, как тебе это рассказать! Дело в том, что его учитель не то чтобы попросил, а распорядился через мальчишку, чтобы ими занялся именно Сережка! И вот представь: наш молодой «городской» парень берет этот труп недельной давности на руки, словно ребенка (он упоминал, кстати, что лама к тому времени весил не больше тридцати килограммов), и тащит его километра за три от жилища. Рядом идет внук с топором. Остальные родственнички, что показательно, категорически отказались в этом участвовать! Ну и… часа через два все было закончено. Думаю, лама был доволен! А через полгодика на том месте вообще ничего не осталось, разве что выросло маленькое деревце: все кривое такое, но жилистое, ��ак и сам учитель. Помню, я, спустя много лет, повязала на нем свою благословленную ленточку и флажки-лунгтá… И погладила по теплой шершавой коре.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.