💾 Archived View for tilde.team › ~rami › rb › rb_book_019.gmi captured on 2024-03-21 at 16:20:47. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-09-08)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка в ваджрном круге
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/08/23
TIME: 18.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
Эта неприятная процедура заняла у нас почти два часа. Аккуратно расставленные книги. Квитанции, чеки и платежки за квартиру — в отдельной папке. Выстиранное и выглаженное постельное белье в комоде. Рубашки, пара костюмов, стопка сложенных джинсов, футболок и водолазок в шкафу. В нижнем ящике — новая обувь: летняя, осенняя и зимняя. Две отдельные полки — с чисто женским барахлом. Я удивленно растянул на пальцах миниатюрные женские трусики — явно не дочкиных размеров — и попытался представить габариты их хозяйки, однако оставил свои вопросы на потом. В соседнем отсеке — набор инструментов и технической мелочи: ключи-отвертки, компьютерные детали и прочие железяки… И снова книги-тексты-книги, распечатки, тетрадки, ксерокопии… В них я пока не лез.
Собственно говоря, вещей было очень мало. И везде царил полный порядок. В квартире не обнаружилось только личных документов и денег.
Присев передохнуть на диванчик, дочка отрицательно покачала головой: «Нет, вроде бы все о’кей». И тогда я задал вопрос в лоб:
— Маш, скажи, пожалуйста, с кем он жил?
Она не смутилась, но постаралась предельно четко сформулировать свой ответ:
— Мы расстались с папкой очень давно. Потом он жил… жил с новой женой, но они тоже развелись. Сейчас она, похоже, в Москве, снова замужем… Скажем так: я знала, что у папы периодически случались разные женщины, но надолго в квартире никто не задерживался. Хотя, как правило, он встречался с подругами либо здесь, либо на их территории… Иногда шутил: «Знаешь, доча, если я пущу сюда кого-нибудь жить, то вскоре мне придется сбежать или повеситься». — Машуня улыбнулась и тут же нахмурила лоб, пытаясь припомнить как можно больше подробностей. — Ну вот. А несколько лет назад, похоже, появилась постоянная… постоянная… — дочка запнулась.
— Постоянная женщина? — подсказал я.
— Да вот в том-то и дело, что вовсе не «женщина»! Совсем девчонка, меня чуть постарше. И вот она могла жить у него; не все время, но периодами. Ты ж сам видел тряпочки в шкафу, так это — не мои!
Я навострил уши: «Давай-ка поподробнее, Маш». Но она мало чем могла помочь:
— Да девчонка и девчонка. Я ж не любопытная! У меня сейчас второй курс физкультурного; у нее, похоже, последний курс универа. Наверное, филолог или историк: умная такая вся из себя. Я ее выше на две головы!
Машка гордо расправила плечи и непроизвольно выставила бюст. Я незаметно сглотнул слюну.
— Ты с ней встречалась? Здесь? Твоя мама утверждает, что отец разрешал приходить только после телефонного звонка, так? — засыпал я дочку нетерпеливыми вопросами.
— Чушь мамка мелет, больше слушай ее! — огрызнулась кобылка. — Это ж мои ключи лежат сейчас на полочке! Приходила, когда хотела, правда редко это случалось в последнее время. Я ж не совсем дура: зачем мне своему отцу в личной жизни мешать? Могла, конечно, и позвонить сначала, пошутить: «Па, ты там ни с кем сейчас сексом не занимаешься?» «Опять бабы?» … Ну и много раз без звонка заявлялась! С девчонкой этой нормальные у меня отношения были! Не ревновала я к ней, ясно? Даже по магазинам ходили. Пару раз вместе на кухне ужин готовили, да как-то Новый год встречали. Я со своим парнем тогда разосралась; настроение — говно, папке звоню, а он обрадовался даже: «Вали сюда быстренько! Втроем веселее будет!»
— А-а, — догадался я, — это с того праздника фотографии так твою мамочку напугали?
— Да-а! Конечно! Чудесный Новый год был! Это папкина подруга нас наснимала: и в обнимку, и он под елочкой на четвереньках прячется и рычит, как тигр, а я на нем сверху сижу. Еще и мои голые пятки кусал! Весело! Мы потом в полночь на улицу вышли: в снежки играли. Он за нами по темному парку гонялся и ловил, а мы в сугробах прятались… Снеговика слепили! Но постоянно она все равно здесь не торчала: и свой дом есть, и родители нормальные, не то что моя мамка!
— Ну так и что в тех фото страшного? — поинтересовался я. Мы опять сидели на кухне и пили кофе.
— Пойдем, покажу! — она повела меня в комнату. — Вот, смотри внимательно!
Кобылка взяла висящий на стене тканевый свиток размером примерно метр на сорок сантиметров и стала осторожно наматывать его на вшитую снизу горизонтальную палочку, одновременно поднимая образовавшийся рулон вверх.
На втором (нижнем) полотне прогрунтованной ткани обнаружилось неизвестное существо, похожее на птицу: огромные крылья и мощный клюв! Его окружали языки пламени — совсем как в моем видéнии! Я присвистнул!
— Что это такое, Маш? Папа тебе не говорил?
— Рассказывал конечно, года два назад. Это такой тибетский вид живописи. Картина, одним словом. Очень и очень древняя! А верхнее полотно для сохранности закрывает основное изображение. Его нужно закатать вверх и вот так прикрепить, за петельку.
— И что же здесь изображено?
— Тут нарисован этот… (она наморщила лоб), короче говоря, какой-то буддийский охранитель. Папа сказал, что он очень гневный и устрашающий, но гнев его чистый. Он направлен не на людей, а на то, что мешает им жить: зависть, злобу, ненависть… Вот, как-то так… Именно поэтому его и зовут «защитником».
— Понятно. Можешь опустить. А на соседнем кто?
Машка подняла верхнее полотно, исписанное непонятными закорючками и скрывающее второе изображение. Я вгляделся… и почувствовал внезапный укол в самое сердце, будто туда с размаху вонзили булавку! Голову сжал невидимый обруч, она закружилась. В ушах послышался шум… Да и шум ли? Пение?! Я еле-еле удержался на ногах, а глаза непроизвольно увлажнились.
Картина изображала молодого человека ослепительной красоты, сидящего, слегка скрестив ноги, причем правая была выдвинута немного вперед. Лицо с небольшими усиками и едва наметившейся остроконечной бородкой белозубо улыбалось, но в то же самое время — пылало от гнева. Во лбу, горле и сердце светились три символа: белый, красный и синий; они были тщательно обведены золотом.
— Что с вами, дядь Сереж? — встревоженно спросила Машка.
— Все в порядке! Наверное, простыл вчера в лесу. — Мне не хотелось, чтобы дочка видела мои мокрые глаза, поэтому я попытался скрыть слезы чиханием. — А это кто?
Девчонка призадумалась… «Папа ж называл его как-то, — неуверенно пробормотала она. — … Это гуру, какой-то там гуру…»
— Гуру Ринпоче?! — внезапно подсказал я.
Машка подскочила, словно ее ущипнули, и подозрительно уставилась на меня!
— Правильно! Откуда ты знаешь?! — воскликнула она.
Я растерянно посмотрел по сторонам, словно ища подсказку. Меня прошиб внезапный пот, а все волоски на теле стояли дыбом.
— Маш… Я не знаю, с чего я так решил. Может, смотрел очень давно какую-то передачу по «Дискавери» или «Би-Би-Си»… Или когда-нибудь что-то читал, вот и всплыло в голове. Такое бывает…
Она недоверчиво пожала плечами и осторожно прикрыла изображение. Мы двинулись дальше. «Это Будда», — сказала дочка, протянув руку к небольшой потемневшей бронзовой статуэтке. Будда сидел на возвышении, устланном бордовой тканью; поодаль стоял матерчатый цилиндрический чехол. Машка приоткрыла его, и мы увидели старинный колокольчик с длинной ручкой, исписанный непонятными символами. Рядом покоился странный витой жезл.
— Откуда это все у папы? — Я осторожно приподнял железный предмет, наподобие острия огромного копья, лежавший в сторонке. Он оказался непривычно тяжелым, и я опасливо положил находку обратно.
— Он же историк по образованию. Ездил по раскопкам, в командировки. Когда ушел в органы, все равно в отпусках туда-сюда мотался… Много чего занятного привозил, но практически все раздаривал. Ничего ценного, конечно, среди таких вещей не было, разве что все очень древнее: черепки, монетки… Какие-то тексты странные. — Маша указала на полки. — Вон они лежат.
— Ага, хорошо. А там что? — я постучал пальцем по ящичку, на котором восседал Будда.
— Не знаю. Давай посмотрим, мне ж самой интересно!
Я аккуратно снял Будду. Внутри изящного ящичка, клеенного из узорчатого картона, находились два бордовых тканевых свертка. Я выложил их на компьютерный стол и развернул. Первый скрывал большой камень, вернее — плоский скол твердой породы, напоминающей базальт. Овальная плоскость была размером примерно со среднее блюдце. На ней виднелся глубокий отпечаток чьей-то ладони. Создавалось впечатление, что кто-то, очень сильный, с размаху приложился так, что камень расплавился, на века сохранив отчетливый контур человеческой кисти.
Я хмыкнул и поднял глаза на Машу. Она еще раз пожала плечами.
Второй сверток был гораздо меньше. Из него выскользнула маленькая глиняная фигурка, сантиметров восьми-десяти в высоту. Она была покрыта какой-то бронзовой краской или тончайшей фольгою и выглядела очень древней. Изящными, но немного размытыми чертами лица статуэтка неуловимо напоминала изображение на втором тканевом свитке. Мне почему-то показалось, что изваяние сразу же стало излучать едва ощутимое тепло. «Это ж глина», — мысленно успокоил я себя.
— Маш, ну-ка открой еще раз второй портрет! — попросил я. И поставил статуэтку на стол. Девчонка тщательно закатала первый слой ткани и закрепила его специальной петелькой. Мы отошли на метр… и невольно взяли друг друга за руки. Да, сходство было полным!
Почему-то мне снова захотелось чихнуть, а глаза моментально наполнились слезами. Чертова простуда!
Продолжая тискать мою руку, кобылка прошептала:
— Ты знаешь, Сереж, у меня очень странное впечатление… И только не думай, что дочурка слегка сбрендила! Я слышала, что изображение это невероятно древнее, но кажется, Гуру Ринпоче хорошо знает, где сейчас находится мой папка!
࿇࿇࿇
Я закрыл окна и тщательно завесил шторы. Двери запирала Машка. Выходя из дома, она уцепилась за мой локоть. Соседские бабки тут же с негодованием оглядели потасканного кобеля, подхватившего где-то «молодую». Дойдя до торговых павильончиков на ближайшей остановке, я попросил: «Подожди меня!» — и занырнул в один из них. Оттуда я выбрался с букетом роз. Машуня зарделась:
— Ой, Олег заревнует!
— Пусть подергается, ему полезно, — усмехнулся я. — Научится дорожить такой классной девушкой! И заодно поймет, что на нем свет клином не сошелся… Спасибо тебе, доча!
— Вам… тебе спасибо, — прошептала Машка и протянула жесткую ладошку. В ней была связка ключей. Затем, уже собираясь забраться в автобус, девчонка внезапно склонилась и прижалась влажными губами к моей небритой щеке:
— Знаешь, я сообразила почти сразу: ты ведь папку совсем не знаешь и никогда с ним не служил… Но, прошу: найди его, пожалуйста! Ладно?
Пять минут спустя я осознал, что допустил грубейшую промашку: не узнал имени «папкиной подруги»… «Ладно, — лениво подумал я, — еще успеется».
Так закончилось воскресенье… Вернее, оно закончилось чуть позже, часа через четыре — в гаражах, куда я ушел бухать с друзьями. Когда в мощных колонках нашего джипа покойный Аркадий Северный надтреснутым голосом разухабисто завел свое «Гоп-стоп, Зоя, зачем давала стоя — в чулочках, что тебе я подарил?» — я пьяно встрепенулся и попытался объяснить собутыльникам, что песня повествовала о моей последней жене. Но меня почему-то никто не слушал… Вот же засранцы!
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.