💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_079.gmi captured on 2023-12-28 at 16:19:23. Gemini links have been rewritten to link to archived content

View Raw

More Information

➡️ Next capture (2024-03-21)

-=-=-=-=-=-=-

~Rami ₪ BOOKS

רמי

SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка

AUTHOR: Rami Rosenfeld

DATE: 14/11/23

TIME: 03.00

LANG: ru

LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0

TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature

БРОДЯЖКА И НЕПОСЛУШНАЯ ДОЧКА

₪ Вернуться к содержанию ₪

Глава 79. ПРЕМЬЕР-МИНИСТР ЗА УБОРКОЙ НАВОЗА, ИЛИ ДАВНИЙ ДОЛГ ЗА ДЮЖИНУ ЯИЦ

Всегда веселого и энергичного Эли тут любили все. С ним тепло прощался почти каждый, кто встречался по пути к КПП, когда мы тащили на горбу свои вещички. Проводить его выбрался даже немногословный командир Яир.

Смею надеяться, какая-то толика воинской славы капитана незримо перепрыгнула и на вашего покорного слугу, нонкомбатанта, потому что следом Яир подошел и ко мне. Мы молча пожали друг другу руки.

— Тода раба. Спасибо. Приезжайте, — внезапно сказал он, блеснув солнцезащитными очками.

— Лё’шана hа-ба’а б’Ерушалаим («На следующий год — в Иерусалиме»), — нашелся я, припомнив древнее новогоднее пожелание.

И мы отправились в путь-дорогу.

Ехали молча. Эли положил обе руки на баранку; он о чем-то размышлял. Я же уставился в окно и то и дело нажимал на спуск фотоаппарата, ибо за каждым поворотом открывался все новый и новый пейзаж: то желтый, то красный, то коричневатый — пустынный, как поверхность Марса. Передо мной, словно на экране, проплывала древняя обитель всего человечества: точно такой же она была и три с лишним тысячи лет тому назад, когда Моисей привел свое истомившееся вздорное племя в Землю Обетованную.

Я тоже задумался, представляя толпы евреев, торжественно несших, наверное, по этой же самой древней дороге, скинию Завета… но мои мысли были прерваны резким скрипом тормозов. Мы остановились посреди пустынной трассы. Я вопросительно взглянул на капитана.

— Заедем-ка, пожалуй, в одно место. Я частенько там бываю, когда свободная минутка выпадает.

На загорелом лице Эли появилась странно-смущенная улыбка.

Его спутник был не против. Машина развернулась и направилась к боковому съезду. Впрочем, Эли снова тормознул, вышел и, к моему удивлению, нарвал маленький букетик пустынно-стойкой зелени.

— Пригодится, — еще раз смутился он.

࿇࿇࿇

Каменистый утес. Коричневатые горы на горизонте. И две могилы: простенькие каменные блоки с выбитыми надписями. Небольшое крепкое деревцо и зеленая поросль у изголовий.

Эли разделил нехитрый букетик на две части и положил их на надгробия. Потом по еврейской традиции водрузил туда же два камешка. И постоял, уставившись куда-то вдаль, в пустыню.

Я тоже молчал.

— Бен-Гурион, — кратко пояснил он, — и жена. — Он поднял вверх согнутую правую руку, словно отдавая честь, на секунду замер.

Первые пять минут мы снова ехали в тишине.

— Знаешь, Серж, — наконец-то начал он свой рассказ, — есть у нас такая огромная компания, которая называется «Тнува», «Урожай». Она была образована в качестве сельхозкооператива почти сто лет назад, еще до объявления независимости. А сейчас является монополистом во многих областях сельского хозяйства: мясо, сыр, творог-сметана, йогурты, яйца, соусы и прочее… Недавно невестка покойного Цви Хабиби, сотрудника «Тнувы», разбирала семейный архив. И обнаружила в нем изрядно пожелтевшую записку от первого премьер-министра Израиля, которого, как ты понял, мы только что навестили. Она опубликовала ее в сети, снабдив ремаркой: «Это письмо взволновало всю нашу семью».

Вот представь себе… Я немного додумываю, но уверен, что дело было именно так. Поздний вечер в киббуце Сде Бокер — вот он, перед твоими глазами, мы его как раз проезжаем. Стареющий, почти семидесятилетний Давид Бен-Гурион сидит за рабочим столиком. Он только что покинул пост премьер-министра и наконец-то смог отвлечься от государственных дел, правда даже сейчас работает с документами: теперь не официальными, а частными. Берет очередную бумажку, вчитывается и потом недоуменно поднимает очки на лоб…

Эли даже остановился посреди дороги, чтобы получше изобразить всю картину. К тому же, баранка мешала ему жестикулировать (запомните: половина разговоров в Израиле состоит из немыслимых жестов).

— Поля, золотце, — зовет он жену, — а это что?

— Додик, не помню, давно было… — на чистом «русит» признается Паулина.

— Да это ж счет от нашего соседа Цви! Взгляни — еще за май! Ты зашла в его лавку, купила яйца и до сих пор не оплатила… Как ты могла, дорогая?!

Бен-Гурион грустно вздыхает. Он ценит тяжелый крестьянский и фермерский труд, так как занимался им в молодости, будучи одним из пионеров киббуцного движения, но очень привязан к любимой жене и потому не произносит ни слова упрека. Однако берет ручку, чековую книжку, лист бумаги и принимается сочинять письмо.

«Господину Цви Хабиби! Приложен чек на сумму 7 лир и 500 агорот за яйца. Моя супруга сожалеет, что совершенно забыла об этом долге, за что мы приносим извинения.

С большим уважением, Давид Бен-Гурион»

Капитан украдкой бросил на меня взгляд, ожидая ответной реакции.

— Да-а, достойные отцы-основатели были в Израиле.

— Угу, — подтвердил он гордо. — Кстати, после демонстративного ухода в пятьдесят третьем с поста главы правительства они с женой переехали из Тель-Авива в обычный барак киббуца Сде Бокер. Сейчас там музей. А в свой первый трудовой день экс-премьер-министр, — прикинь, Серж: национальная легенда, объявившая на весь мир о независимости Израиля! — … занимался уборкой навоза.

«Не надмевалось сердце мое, и не возносились очи мои, и я не входил в великое и для меня недосягаемое», — торжественно-напевно процитировал капитан.

— Это откуда, Эли?

— Псалом царя Давида, — кратко пояснил он. — Был использован Бен-Гурионом в качестве прощания с израильтянами, когда премьер уходил в отставку.

— И жену, судя по всему, сильно любил…

— Еще бы. Но она, увы, покинула этот мир на пять лет раньше, и ее кончина была тяжелейшим ударом. Он от него так и не оправился. А собственную смерть встретил одиноким больным стариком.

— Почему?

— Да ты, наверное, в курсе: люди не всегда при жизни ценят тех, кто направляет их к свободе. Вспомни сам, сколько раз хулили Моисея, который вывел евреев в Эрец Исраэль, его соплеменнички… а?

— Унылое место, — сказал я через пару километров, — хотя и красивое! Одинокое…

— Не-е, ты что! — встрепенулся он. — Я наоборот сюда заезжаю, чтобы зарядиться — радостью, покоем… Вечностью, Серж! Иногда и с Анат, если по пути. Нам здесь нравится! Мы садимся под деревом, спина к спине, и разговариваем — о жизни, о смерти… Ведь можно только позавидовать: сегодня Дод и Поля покоятся бок о бок, да еще и на вершине утеса. На похоронах, кстати, не было речей, воинских почестей и оружейного салюта — это он сам распорядился.

Эли, которого я никак не мог заподозрить в сентиментальности, вздохнул.

— Вот и нам с Анат хотелось бы так же, вместе… Если получится.

Он резко прибавил газ.

— Получится! — добавил капитан с истинно израильским упрямством и самоуверенностью.

₪ Вернуться к содержанию ₪

₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪

₪ Back to home ₪

© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.