💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_118.gmi captured on 2023-12-28 at 16:19:51. Gemini links have been rewritten to link to archived content
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
— Ты меня реально напугал, — я повернулся к Сергею, когда все закончилось. Но он уже исчез.
«Опять его всегдашние штучки», — я не переставал удивляться таким вот фокусам за несколько коротких встреч, случившихся много лет назад, — время, когда я тщетно гонялся за ним по всей стране. На месте, где он только что сидел, осталась лежать лишь маленькая бумажка, свернутая в трубочку, — еще одна характерная примета. Я развернул послание и узнал его прямой почерк.
«У меня тут кое-какие дела, — сообщал он как ни в чем не бывало, — но я обязательно вернусь! Пока молчок, ладно?! … Хочу устроить сюрприз сам-знаешь-кому!»
Толпа зашевелилась. К трону ринулись самые нетерпеливые; они выстраивались в длиннющую очередь за благословениями, и я искренне посочувствовал Полинке и Майке, которым предстояло провести здесь еще несколько часов за сим благим занятием. Вряд ли кто усвоил с первого раза такие сногсшибательные наставления, зато благословения обожали поголовно все!
Любопытно, кстати, было наблюдать за высокими ламами в «буддийском секторе». Те переглядывались, словно решая: достойны ли свежеполученные учения их драгоценного внимания. Наконец самый отважный (я опознал в нем настоятеля одного из кагьюпинских монастырей) решительно встал и пошел под благословение Полинки. Очередь из простых смертных сразу же посторонилась. За ламой хвостиком ломанулась вся свита, а там уж к ней присоседились и остальные, не столь смелые учителя.
Я усмехнулся.
Бонцы вели себя иначе. Первые минут десять после передачи они сидели, словно пораженные молнией, — как бы не доверяя несказанной удаче: еще бы, заполучить такие наставления, исходящие из ясности ума Лундрена Салва — сына самого Шенраба Миво! Затем сдвинулись в полукруг, обращенный к трону, и запели. Что именно выводили они своими тихими голосами — я не знаю, но и без перевода было понятно, что это благодарственный гимн в честь тертонов и линии передачи.
А сами тертоны в это время были невероятно заняты. Вообразите только огромную толпу, сужающуюся у трона в тоненький ручеек, состоявший из женщин, мужчин, стариков и даже грудных детей, восседавших на руках у мам! Представьте, сколько раз Майке пришлось приподнять статуэтку Сипей Гьялмо, а затем опустить ее на очередную склоненную голову. Сосчитайте, как часто Полинка прикладывала свой новый бонский жезл к очередной макушке, а также к горлу и грудному центру, дабы передать еще одно прямое благословение… — и вы поймете, что эта процедура растянулась почти до вечера!
Я скромно подошел самым последним. В зале оставались только мы, братья Шарма и Пунцог, да несколько полицейских, обеспечивавших порядок. Приуставшая Майка с видимым усилием в тысячный раз подняла фигурку Охранительницы, подержала ее на моем затылке, а затем не вытерпела и, стараясь сдержать ехидную усмешку, нравоучительно прошептала на ухо:
— И запомни, фатер: раз ты получил от меня эти наставления, то обрел отношения «гуру и ученик». А из этого следуют обязательства: учителю нужно поклоняться, служить; непрестанно дарить подношения, выказывать всяческое уважение, не перечить… — она поразмыслила еще немного, припоминая иные важные условия, — а также не бить, не ругать… и не проливать его кровь! Усек?
— И откуда ты этого понабралась? — изумленно буркнул я, втайне ощущая ее несомненную правоту, ибо именно такие самайи были изложены в любом наставлении по Дхарме. Высвободился из ее цепких полуобъятий и подошел к Полинке. Та подняла свой свежевыкованный жезл (напомню, он являлся аналогом буддийского ваджра и, кроме прочих функций, символизировал также детородное мужское начало; говоря еще проще — мужское достоинство)… и достаточно больно стукнула железякой по моему лбу. При этом она загадочно улыбнулась, и я сразу распознал ее полупрозрачный намек.
࿇࿇࿇
— Да тут целый ящик подношений! — хищно отметила Метелка, по локти запуская руки в гору свеженьких и истрепанно-засаленных купюр разного достоинства. — Мне и Фогелю… ладно, не так: Фогелю и мне! Ну и вам чего-нибудь достанется!
— Ручки прочь! — скомандовала Полинка. — А еще лучше — разложи по стопкам одинаковые, а затем подведи общий итог. Надеюсь, считать ты умеешь!
— А потом куда денем? Поделим? — дочка жадно потерла ладошки.
— Нет! — твердо ответил Фогель. — Определим на благие дела! Я еще не решила, но допустим… допустим, купим помещение и откроем Варе летнюю школу для детишек — пусть занимаются. А чтоб не было обидно — назовем ее твоим именем… «Майская школа», идет?
— Ну-у, если на благо живых существ, — разочарованно протянула Метелка, — тогда…
И, грустно оборвав фразу, стала, поминутно сплевывая на пальцы, пересчитывать ускользавшие от нее богатства.
— А я поняла… что ничего не поняла! — честно призналась Дашка. — Что без текста, что с ним. Наверное, очень волновалась.
— Не пришло время, — обнадежил я, — может через пару кальп и сработает…
— А кальпа — это сколько? — заинтересовалась новоявленная немецкая подданная. — Долго ждать?
— В индуизме — примерно четыре с лишним миллиарда лет, ма! «День Брахмы». В буддизме… ой, забыла! Но наверняка поменьше будет, — авторитетно сообщила Метелка. Дочурка успела молниеносно рассортировать купюры по внушительным стопкам и сейчас любовалась результатом своих трудов.
— Так долго? — поразилась Дарья. — Не, тогда я лучше еще раз перечитаю! Авось, что-нибудь да пойму…
— Тут еще и практиковать надо, — подсказала Полинка. Она наконец-то переоблачилась в привычную домашнюю одежду и укладывала тибетские наряды в недра алтаря… — Сколько там? — теперь она обращалась к углу, из которого только что слышалось приятное шелестение купюр.
— Э-э… на маленький вертолетик хватит, — призналась Майка. — Может все-таки…
— Не, школа лучше. Глядишь, Варя и тебя возьмет — ты-то со всеми местными язык находишь! Варь, ты как? Пристроишь Метелку? Ну хотя бы дворником. Или уборщицей на полставки!
Метелка злобно фыркнула, недобро сверкнула глазенками и принялась аккуратно складывать купюры в общий ящик. Оторвала листик бумаги, крупно написала искомую сумму и кинула сверху. Потом помусолила во рту карандаш, мгновенно пересчитала в уме в доллары и нацарапала еще одну внушительную цифру с несколькими нулями.
— А это что? — Полинка строго ткнула пальцем в несколько бумажек, «случайно затерявшихся» под тетрадкой.
— Ой, не заметила! — покраснела мелкая воровка. И с сожалением определила смятые купюры в коробку.
— А мне интересно другое, — я отложил текст перевода в сторону, — Фогель, вот смотри: по сути, здесь не излагается ничего нового, во-всяком случае, для меня. Ну а уж для тебя или Варьки — тем более. Ведь это и есть практики, которыми мы и так занимаемся каждый день. Единственное, в чем я заметил отличие — несовпадение двух цветов: элементов пространства и воды. В чем секрет-то? … В чем тайна, в чем новизна?
Полинка издала серию невнятных звуков, означающих: «как же вы меня достали!»
На помощь быстро пришла Варвара.
— Во-первых, не надо думать только о себе! Практика была сокрыта и передавалась на благо всех живых существ — и ты сам видел, сколько их собралось в зале. А еще больше присутствовало тех, кого мы и видеть-то не можем… Помнишь, Ринпоче говорил: «В месте, где исполняется Ваджрная Песнь, незримо находятся миллионы будд, идамов, охранителей, даков и дакини»? Вот и прикинь!
— Ну а лично для меня, эгоиста? Поконкретнее, если можно.
— Во-вторых, — наконец-то созрела с ответом Полинка, — это еще одна гарантия: ты на верном пути. Представь, через сколько линий пришли к нам эти практики, сколько ручейков собралось воедино. Но за века любая практика может исказиться. А здесь мы имеем прямую незамутненную передачу — в этом и смысл таких терма: подтверждение уже имеющегося.
— … Еще как напоминание, что ей надо заниматься, — подсказала Варя.
— И… для вдохновения! — выдала умную мысль Метелка. — А то иногда мне так ле-ень бывает!
— Умница! — подтвердил Фогель. — И еще учти: мы сегодня открыли новую линию передачи! Пусть не столь известную, зато — абсолютно аутентичную…
— Прославимся? — Метелка уселась на пол и с надеждой заглянула в ее глаза.
— Ты-то уж точно! — пообещал я со скептической усмешкой. — Весь зал только на тебя и глядел!
— А я — на тебя! — призналась она. — И представляла, что передаю практику напрямую… Ой, па, пока не забыла, — Майка перебила сама себя, — ты вон сидел-сидел на стульчике, а потом я заметила… Не, только не ржи! Прям рядом с тобой была какая-то вспышка. Ты замер на секундочку и вздрогнул, будто кто ударил! Повернул голову и как бы начал с кем-то разговаривать. А вокруг никого! Это чё?
— Наверняка дакини приходили, — соврал я, памятуя о просьбе «пока помолчи», так однозначно изложенной в записке.
— Не, ну я серьезно, — обиделась дочурка. — Фогель, а ты не видел?
Полинка отрицат��льно покачала головой.
— Знаешь, — сказала она, — не до того было. У меня творились вообще очень необычные вещи: весь зал то приближался, то удалялся; то растворялся, то проявлялся. Присутствовало что-то странное, и казалось, будто кто-то произносит все слова за меня… Да! Да! — внезапно оживилась она, припоминая. — И вспышка была: я ее скорее почувствовала — еще до передачи. А как умолкла — еще одна… Постой-постой, — Полинка поводила указательным пальцем влево-вправо, — ага, как раз в том месте, где ты сидел! Меня вот, кстати, до сих пор не отпускает ощущение, что передача еще не закончилась. И в любой миг может произойти что-то еще. Наверное, потому я сейчас такая заторможенная… Или в ожидании!
— Варь, а у тебя?
— Не помню. Я изо всех сил старалась переводить так, чтоб не переврать. Но вот сейчас, когда прокручиваю обратно, могу сказать: меня посетило ощущение… ох, как бы это вам сформулировать?! Но вот представьте: идете по улице. А навстречу — старый друг. Ты сталкиваешься с ним лоб в лоб, но почему-то не узнаешь и продолжаешь путь. А ощущение встречи все равно присутствует… Понятно?
Метелка дважды хлопнула в ладоши.
— И у меня так же… Ой! Ой-й… — внезапно прошептала она.
— Что? — обеспокоенно спросила Дашка, оторвавшись от текста. — Обожралась? Живот заболел?
— Не-а! Просто я только что придумала, как можно использовать наше терма!
Майка запрыгнула на лежанку рядом с Полинкой, назидательно подняла вверх указательный палец, и мы поняли, что она действительно собирается сказать что-то важное.
— Фатер, муттер, вот прикиньте: что будет дальше с нашим текстом и статуэткой?! Фогель, ты как собирался поступить?
— Да я пока и не думала, — пожала плечами Полинка, — куда-то вывезти однозначно не получится. Хранить у себя — не очень удобно, да и пользы не прибавится.
— Во-о! — обрадовалась Майка. — Поэтому мы его, — она оглянулась по сторонам и перешла на шепот, — вернем обратно дакини! То есть сокроем собственное терма. Варя красиво изобразит переводы на всех языках, фатер приложит туда свои стишки, а ты напишешь комментарий!
— В этом что-то есть! — сразу признал Фогель.
— Еще бы! — Майка искренне обрадовалась поддержке. — А то попадет наше терма в монастырь или гомпу, будет пылиться среди реликвий в дальнем углу алтаря настоятеля, так никто его и не увидит! Какая ж тут польза? Потом он умрет, а о терма забудут… или продадут! Или потеряют. А здесь я та-ку-ю загадку придумаю, что и через пару веков не разгадают, — головы сломают! Мы его спрячем в горах, подкинем куда-нибудь намек на это место… пройдет лет пятьсот, кто-то умный снова догадается, извлечет его. И там будет написано: «Сокрыто дакини Кхандро Дордже на благо всех живых существ»! … То есть мной! — скромно добавила она.
— Какая гениальная идея! — послышался негромкий голос с кухни.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.