💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_113.gmi captured on 2023-12-28 at 16:19:48. Gemini links have been rewritten to link to archived content
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
— Ухожу в ретрит! — Полинка сообщила эту новость на четвертое утро после похода. — А то ничего не получается… Закроюсь, займусь практиками, вот и прояснится.
— Да ты б его вначале достала и хорошенько рассмотрела, — скептически посоветовал я, — тогда б оно у тебя и «прояснилось»… Есть такой хороший буддийский метод: сначала ты покупаешь лотерейный билет, а уж потом ожидаешь выигрыша. Но не наоборот. Ты ж терма и не вскрывала!
Полинка даже не отреагировала на мое привычное ёрничание.
— Понимаешь, — сказала она задумчиво, — я должна видеть этот текст каким-то иным образом… Не «читать», не «изучать и осмысливать» — авось, что-то выйдет! — а именно почувствовать смысл. И он должен исходить не из содержания, а из меня самой.
— А мы тебе сильно в этом мешаем, не?
— Возможно. Ты видишь, у нас даже соседи и гости испарились. Потому что понимают: нельзя беспокоить… Все, уже решила: одиночный ретрит на недельку!
— А я? — эгоистично заявила Метелка. — Я тоже его доставала!
— Ты? — Фогель посмотрел на Майку, что-то прикидывая в уме, — … ну что ж, пригодишься.
— А моя задача?
— Однозначно будешь готовить. Кормить, принимать обратно грязную посуду. Снабжать чаем. А еще — выносить ночные горшки! Мыть и подавать их обратно. Если мы закроемся вдвоем с Метелкой, то выйти уже не сможем, пока все не образуется. Короче, это и есть твоя главнейшая задача! Нелегкая, но нужная!
Тут Фогель наконец-то скинул с себя серьезный вид и по-детски хихикнул.
— Ну понятное дело: как терма разгадывать — так это вы, белые, пушистые и «духовные»! Как за вами выносить — так моя обязанность!
— Зато почетная, фатер! — ехидно подсказала Майка. — Ты представь — вот расшифруем мы текст, и внизу будет приписочка самыми крупными буквами: «а горшки на благо всех живых существ выносил папа!» Я обещаю — и сама напишу! Прославишься на весь свет.
«Дер фатер» быстро прикинул, насколько он «прославится», но все же согласился:
— Ладно. Мне не привыкать… Ой, а Варя? Что поручим?
— И ей занятие найдется! — Тут Фогель переполз к другому краю большой уличной циновки, на которой мы возлежали, и принялся что-то загадочно шептать на ухо нашей подруге. Потом они встали и уединились в мастерской: пустой, заброшенной и давным-давно остывшей. Я же поднял с земли Метелку, и мы отправились в ближайшую хозяйственную лавку. Нам предстояло купить два китайских пластиковых тазика, ибо ночных горшков в нашем жилище не водилось! И я никогда не подозревал, что высокодуховная задача по истолкованию древнего бонского терма может быть тесно связана с их приобретением.
࿇࿇࿇
Все мы, несомненно, получили новый заряд энергии, и вялая, расслабляющая апатия улетучилась. Преобразился даже наш маленький дом. Теперь утром, днем, вечером и даже ночью его оглашали звуки сразу двух колокольчиков, сопровождавшиеся тихим двухголосным пением: это Полина и Майка почти непрерывно занимались своими практиками. В перерывах между ними они ели и отсыпались; и так — до следующего туна. Туны (то есть часы, посвящаемые практикам) были длинными, но ели девки на удивление часто и помногу. И потому я стоял на кухне или бегал по рыночкам. Впрочем, это было делом привычным, и я почти не уставал. У меня хватало даже времени уединиться во дворике с какой-нибудь умной книжкой, но зачастую я тоже занимался практиками. И отвлекало от них только призывное посвистывание Майки, доносившееся из глубин жилища. Оно неизменно означало: «Фатер, срочно вынеси горшок!»
Мастерская тоже ожила. Варя наконец-то растопила истосковавшиеся по огню печи и теперь занималась чем-то абсолютно секретным; настолько секретным, что и в мастерскую (как, впрочем, и в комнатушку, выделенную под ретрит) вход мне был заказан.
Процесс же кормления и прочего обслуживания двух дакинь был обставлен не менее таинственно. У входа в их комнату поставили низенький столик; пять раз в день я приносил свежеприготовленную еду, потом осторожно стучал в стенку и удалялся. Скрипела дверь, тарелки исчезали где-то в глубине. Спустя полчаса, все повторялось в обратном порядке. Горячим же чаем я старался снабжать их постоянно, поэтому один чайничек всегда стоял на плите наготове, а другой — перекочевывал в комнату, и наоборот. Кроме того, я купил изрядную тубу с хлорным гелем и вовсю использовал его для дезинфекции сами-понимаете-чего…
Общались мы записками. Зачастую, вместе с грязной посудой на столе возникал листочек, на котором ученическим почерком Фогеля было выведено: «Сколько можно! Рис уже не лезет!» … А вот неразборчивые каракули-приписки — те были от Майки. «Скоро прославишься!» — неизменно провозглашали они. В ожидании обещанной славы я только хмыкал и тащил опустевшую посуду на мойку, а наполненные горшки — подальше от дома.
Так продолжалось несколько дней.
В одно прекрасное утро за дверью царила непривычная тишина, и я тихонько, дабы не разбудить народ, выставлял тарелки на столик. Но дверь резко отворилась, и оттуда выглянул взъерошенный и заспанный Фогель.
— Это как раз по твою душу! Там половина — в стихах. На вот тебе подстрочник — позанимайся! Авось, выйдет что-нибудь путное.
Полинка сунула листок, исписанный полудетскими буковками.
— А у вас как — получается?
— Скорее да… — Фогель был крайне немногословен.
И дверь захлопнулась.
Я тщательно перемыл посуду, на всякий случай — сходил в душ, переоделся во все чистое. Сделал краткую гуру-йогу, трижды прочитал Стослоговую и лишь затем принялся за работу. Но весьма быстро понял, что задание было не из легких: тут требовался, скорее, не стихотворный перевод, а воплощение собственного опыта, сопоставленного с текстом наставлений по Дзогчену. И я засел с ним надолго.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.