💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_019.gmi captured on 2023-12-28 at 16:18:38. Gemini links have been rewritten to link to archived content
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
С легкой руки Метелки, изучение иврита наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Вскоре я достаточно быстро оттарабанивал весь алфавит; ужасно запинаясь, пытался читать «с листа» незнакомые слова и даже мог отличить «хатаф патах» от «хатаф камац». Однако, добираясь до буквы Заин, почему-то начинал неудержимо смеяться.
… Но я опять отвлекся. Итак, повторюсь, утро начиналось у каждого по-разному. Я стоял у плиты, Метелка либо занималась уроками, либо сопровождала маму в походах за провизией, а еле-еле проснувшаяся Полинка потихоньку приходила в себя и принималась месить глину и раскочегаривать свои печи.
После обеда мы лениво валялись во дворике, болтая на какие-то необременительные темы, или попросту дремали. Через час-другой Штурмфогель и Дашка уединялись в мастерской: одна лепила, другая разрисовывала уже готовую продукцию. Зачастую к ним подключалась и дочка (я уже упоминал о ее успехах в области подделки «под старину»). В это время глава семейства на скору руку грел ужин и ждал, когда вернется Метелка — на ежедневные «занятия по служебной и боевой подготовке». Их она страшно любила!
И «либе фатер» старался всячески удовлетворять воинские инстинкты этой кровожадной валькирии! Мы изучали и часами закрепляли на практике самые неожиданные и подлые приемы самообороны. Мои прежние навыки попали на благодатную почву: вскоре Метелка научилась мгновенной нейтрализации противника с помощью свернутой в трубочку газеты, карандаша или авторучки, а также горсти обыкновенного песка, исподтишка брошенной прямиком в чужие глаза, — тут уж мне приходилось быть особо осторожным, чтобы вовремя зажмуриться и увернуться!
— Если будем гостить у тети Иры, попросим найти кого-нибудь, чтобы позаниматься Крав-магой, — опрометчиво пообещал тренер. — Тебе точно понравится!
— Вас ист «Крав-мага»? — мигом заинтересовалась дочь.
— Аналогично, только гораздо круче! Используется во всех подразделениях ЦАХАЛя, то есть израильской армии, в полиции и спецслужбах. Лично я не сталкивался, но, судя по описаниям, как раз похоже на то, чем мы сейчас занимаемся. Это бой без всяких правил и в самых непредвиденных ситуациях; точно так же используются любые подручные средства. Главная цель — выжить, а уж какой урон ты нанесешь противнику — его проблемы.… Жил в тридцатые годы прошлого века такой Ими Сде-Ор — он переехал в Палестину и столкнулся с постоянными нападениями арабских бандитов на поселенцев-фермеров из киббуцов. Нужно было как-то защищаться, зачастую без оружия — он и разработал систему Крав-мага.
— Не забудешь? — с надеждой спросила Майка, принимая боевую стойку… Особенно она любила прием, который назывался «добивание». Очередной супостат (в зависимости от настроения, мы воевали то против пиратов, то против подлых индейцев или дикарей-людоедов) вначале ловко ослеплялся неожиданным тычком двумя пальцами прямо в глаза, потом обездвиживался метким ударом «туда», а когда негодяй безвольно валился на землю, Метелка с разбегу падала ему на спину или грудь, стараясь окончательно выбить весь воздух из чужих легких, изо всех сил долбануть по сонной артерии и затем поймать «на захват» голову.
Но сегодня она так вошла во вкус, что сильно пострадавший людоед (как вы поняли, «людоедом» в тот день был я) рассвирепел не на шутку: поймал воительницу за ноги, связал их кстати подвернувшимся ремешком, подвесил на какой-то древний крюк вниз головой, сел рядышком и принялся, плотоядно облизываясь, точить о камень огромный кухонный нож.
Наконец дикарь проверил остроту лезвия самым простым и доступным способом — соскоблив несколько золотистых волосков с ее голени. Метелка истово верила всему, что с нами происходило, и находилась в тот момент конечно же не в тихом спокойном дворике, но где-то в дебрях страшных Андаманских островов. Поэтому она вопила, не умолкая (хорошо хоть соседи были людьми привычными). Тут были жуткие угрозы, чудовищные проклятия вперемешку с мольбами о помощи, заманчивые предложения «откупиться драгоценностями» и, как последний аргумент, сбивчивые крики «я невку-усна-ая!»
В это время дикарь умудрился на скору руку развести рядышком небольшой костерок. Он алчно прорычал: «давно я не закусывал белыми девочками», — и, радостно стуча кулачищами по волосатой груди, удалился в пещеру — «за огромным котлом».
Однако жуткий страх довел пленницу до того, что она, напрягая дистрофичный пресс, исхитрилась согнуться пополам и каким-то образом вывернуться из коварных петлей, опутывающих ее голые беззащитные ноги… Когда людоед вернулся, «сытный ужин» предательски сбежал, а сама Метелка затаилась на крыше мастерской и победоносно показывала неприличные жесты.
Я издалека обозначил руками: «сдаюсь». Это правило соблюдалось неукоснительно: без официальной «сдачи в плен» воинские действия продолжались по умолчанию, и, подкравшись к дочери, фатер сильно рисковал получить по голове чем-нибудь неожиданным и тяжелым. Затем я бережно снял ее с крыши и торжественно понес на руках — как настоящую победительницу этого страшного дикарского сражения.
С белой кожи ее щиколоток недели две не сходили багровые полосы — отметины от тугого и узкого ремешка; впрочем, для Метелки они были предметом гордости, а не огорчения. «В плену побывала», — коротко пояснила она опешившей «теть Варе», когда та возвратилась с дальней прогулки.
… Увы, но в тот день злоключения еще не кончились, ибо запасов энергии у дочурки было хоть отбавляй! Как вы помните, мечтой Метелки являлся «собственный верблюд», и вечером папе пришлось мужественно исполнить еще одну неблагодарную роль. Собравшееся за ужином семейство (Дашка, Полина и Варя) с нескрываемым интересом наблюдало, как голодный фатер вначале был поставлен на четвереньки, хорошенько взнуздан тем самым ремешком, а затем вынужден проделать пару кругов по дворику, да не один, а с наездницей, — и та подгоняла его самым простым способом — ударами босых пяток по толстым бокам. Бедный верблюд рычал, плевался и пытался вырваться! Под конец Метелка завела его в заросли и тщетно пыталась накормить колючками, но здесь загнанное животное взбунтовалось — сбросило наездницу на землю, злобно укусило ее за ногу, а потом жалобно попросило: «Мне б чего пожрать! А то в самом деле сдохну!»
— Все! Верблюдов — в стойло! — сурово приказала Полинка. Я повалился на циновку и жадно приник к первому попавшемуся блюду. Девки сочувственно хихикали.
— Ты, па, у нас бактриан или дромадер? — внезапно спросила Майя, желая блеснуть познаниями по зоологии.
— Я? Я — полный труп! — кратко объявил «бактриан» и продолжил громко чавкать.
Тут Штурмфогель отпросился «на минутку» — проверить электронную почту. Но где-то подзастрял, и мы стали слушать Варвару, которая, оказывается, неожиданно запланировала почти двухмесячную поездку по всяким древним местам. Она вооружилась картой и принялась прорисовывать предстоящий маршрут, комментируя: «Из Гатланга — в Татопани. Через Бримданг — в Туман, Лангтанг и Кьяджин-гомпу. Там и остановлюсь… А еще в планах Мустанг, тоже сплошные монастыри. Царанг — Ло-Мантанг, Гхар-гомпа, Гхилинг. Все это — на высоте от трех до четырех тысяч метров. И тоже где-нибудь застряну. Не люблю ощущать себя туристкой — мне нужно подзадержаться, пожить. Заодно позанимаюсь практикой… А то тут с вами, — она указала на измученного верблюда, — даже Стослоговую позабудешь»…
Метелка завороженно внимала рассказам Варвары; в хитрых холодных зрачках так и поблескивала надежда, что третья «тетя» все же расщедрится и возьмет ее в это невероятное путешествие! Но даже она осознавала, что почти два месяца будет явной обузой для человека, решившего наконец-то уделить внимание своим собственным делам.
— И когда собираешься, — поинтересовался я.
— Как получится…
— А вернешься?
— Ну куда ж я денусь, — успокоила Варвара.
Тут от крыльца донесся дикий топот. Мы обернулись. На порожках приплясывала Полинка: вначале она пыталась изобразить «Хава Нагилу», но быстро сбилась и перешла на какой-то местный национальный танец. «Сработало!» — звонко воскликнула она и с разбега приземлилась двумя костлявыми задними точками на мою изъезженную спину. Бедный верблюд только крякнул, но был накормлен, а посему не протестовал.
— Что там? Колись быстрее!
Лицо Штурмфогеля сияло:
— Во подарочек! Приняли!
— Стой-стой, объясни толком, куда приняли?
— В экспедицию! Международную!
— И куда же? Где-то рядышком?
— Да не поверите! — она перевела дух. — Далеко! На Синай!
— Что ты там забыла? Это не твой профиль…
— Ну и фигли? Надо ж и новое изучать! Там опять одни наши соберутся: я их по прежним поездкам хорошо знаю. Вот и позвали. Сказали… сказали, что я им приношу удачу! Вот!
— А что копать-то будете? Песок?
— Да там такие образцы протосемитской пи��ьменности нашли, закачаешься! Вот нас и созывают… экстренно! А то все растащат.
— Совсем сдурели! Это ж дикая египетская территория. Вокруг одни террористы, причем ползут со всех сторон. Бедуины, трафик оружия… Пальцев на руках не хватит, чтобы все банды перечесть! Вас выкрадут… в лучше-то случае.
— Не боись, прорвемся! — Фогель находился в таком вдохновенном состоянии, что переубедить его не представлялось возможным.
— И много яйцеголовых идиотов соберется?
— Человек сорок! Шесть стран — и из восьми университетов. Уверяют, что рядом какой-то ООНовский пост. И местная охрана… якобы.
— Вот они-то вас и продадут, гарантирую!
— Обещаю быть осторожной. В крайнем случае, ты ж приедешь и спасешь, да?
— Ага… Если только твои костлявые мощи смогу раскопать… в песках. Потом выдадим за древнеегипетские!
— Да кому мы нужны! … Ну ладно, побегу обратно: отписаться надо, обговорить. Сроки поджимают!
И Полинка радостно унеслась к компьютеру.
Мы только-только начали обсуждать последние тревожные новости, как Штурмфогель вернулся.
— Дашка, похоже, теперь тебя зовут! Ой, там шум такой, ничего не понять! Савелий Дмитриевич объявился! Орет, вопит… Как резаный боров!
И мы всей гурьбою двинулись в дом.
࿇࿇࿇
Видеосвязь традиционно была архиплохой: тормознутой и низкокачественной. Однако толстую рожу Савелия можно было рассмотреть, ибо она занимала практически половину экрана. Он пребывал в крайне приподнятом настроении, что, впрочем, легко объяснялось средней степенью алкогольного опьянения. В левой руке была всегдашняя пивная кружка («минимум литр», — прикинул я), сзади виднелись полки, забитые аппетитными потертыми фолиантами и кипами бумаг. Это и был его «домашний кабинет»; я знал, что он находится во флигеле старого фахверкового дома.
— Дашуня! Дашка-а-а, любимая девочка, — орал он. — А-а, Серый, давно не виделись! А это что за тощая девка позади маячит? Неужели моя заочная племянница так вытянулась! А нос, носик-то фамильный…
— Привет, дядь Савелий, — пискнула Метелка и вежливо помахала грязной ручонкой.
— Муттер, маму гони сюда срочно!
«Муттер» примостилась на краешке стула за ноутбуком. Мы выстроились сзади нестройной группой.
— Дашуня, нашел! — опять проревел рыжий толстяк. — Все нашел! Девяти лет не протикало, как наконец набрел я на один замечательный архивчик. Вся подноготная фамилии твоей как на ладони! Хоть генеалогическое древо вырисовывай — и этим тоже займемся! Так что готовься, готовься к дальней дорожке: теперь уж точно ждет гражданство. Самолет я оплачу… деньги — фигня, мусор, насрать! А для тебя ничего не жалко! Бумажек предстоит оформить множество, потаскаться по присутственным местам тоже придется, тут бюрократия жуткая, хотя и работает четко. Бросай все: мужа, семью… и вылетай. Оно того стóит!
Дарья не могла вымолвить ни словечка! За давностью лет обещания историка «слегка покопаться в архивах», чтобы разыскать ее корни и немецкую родословную, необходимые для подачи документов на гражданство, слегка подзабылись. Метелка тоже молчала. Но по приподнятым белесым бровкам и полураскрытым обветренным губкам можно было проследить весь ход ее корыстолюбивых мыслишек.
— Станете настоящими бюргерами, — продолжал радостно вопить Савелий, — мы с Серым будем шляться по пивнякам! Не все ж вам среди аборигенов прозябать. И Полинку приспособим — я ее на работу возьму. Переквалифицируется! Кстати, где она? Где эта рыжая мелочь с косичками? — грозно рявкнул бородач.
Зардевшийся Штурмфогель скромно просунулся меж нашими плечами.
— О! Вот и любимая ученица! На кой черт тебе этот пошлый Восток? Тут вокруг столько материала — закачаешься! Вышел из дома — вон он, древний пограничный вал за околицей. Порылся у соседки-старушки на чердаке — набрал артефактов выше крыши. Пора, пора тебе в люди выходить… О докторской еще не думала?
— Еще как! — доложила Полинка. — Почти закончила. Но направление менять не хочу, да и поздно. Пусть уж сорбы будут вашей законной вотчиной, угу? А у меня наработок тонны, я ж их не выкину!
— Ну ладно, разберемся, — обнадежил толстяк. — Главное — общее согласие. А давно «в поле» была? Или жопой на печке сидишь?
— Как раз собираюсь. Далеко! Зовут тут в чудесное местечко… на Синае, — поделился Штурмфогель, которого распирало от плохо скрываемой гордости.
— У-у, завидую! Если б не возраст, брюхо и лень, все б бросил и помчался. Да еще с тобой, мое золотце! Фогель-птичка! Ну ладно, дайте с Дашуней поболтать тет-а-тет. Пока еще трезв, хочу все растолковать, да пусть инструкции запишет. Я уже набросал кое-что… Так что до встречи! Люблю вас, мои родные!
Мы оставили Дашку у компьютера и, слегка ошеломленные всегдашним регбийным напором Савелия, выбрались во двор.
Смеркалось.
— Интересно, — внезапно молвила Полинка, — если Савелий Дмитриевич утверждает, что сейчас «он трезвый», каков же он тогда пьяный?
— Трезвым я его никогда не видел. Не доводилось.
Я приобнял Метелку и задумчиво сказал:
— Что же, дочь, похоже, мы с тобой остаемся вдвоем…
Та с надеждой посмотрела на «дер фатера», словно ожидая немедленного начала «страшных приключений» и прочих опасностей. Впрочем, они не заставили себя ждать.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.