💾 Archived View for tilde.team › ~rami › br › br_book_008.gmi captured on 2023-12-28 at 16:18:29. Gemini links have been rewritten to link to archived content
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка и непослушная дочка
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/11/23
TIME: 03.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
— Ну вот тебе и ученички — с десяток наберется. А братьев-сестричек позовут — отбоя не будет!
Мы сидели во дворике с Варварой и мирно попивали чай. Дашка ушла по магазинам: ей позарез потребовались натуральные красители для какого-то очередного праздника. Полина же погромыхивала чем-то тяжелым в мастерской. Полчаса назад она высунулась из пышущего жаром дверного проема и грозно предупредила: «У меня ответственный момент! Прошу не соваться!» И захлопнулась обратно.
На длинном низком столике были второпях расставлены кастрюли с рисом, далом, овощами и прочие сковородки. Ребятня же расположилась запросто — то есть прямиком на теплом цементе, благо что день назад он был тщательно выметен Метелкой и ее верной тезкой-сподвижницей. Нежданных гостей было так много, что вместо обычной посуды нам пришлось открыть целую упаковку одноразовой. Оголодавшие за день беготни детишечки вежливо, но торопливо сметали все подряд; Майя по-хозяйски ходила меж двух рядов с гигантским половником и докладывала всем желающим свой традиционный «нох айнмаль». Никто не отказывался. За чашками она предусмотрительно сбегала к соседям.
Наконец каждая тарелка была вылизана дочиста. Настало время огромного закопченного чайника (заваривать чай в миниатюрной глиняной посуде на такую ораву было делом смешным), который Майя, хитроумным способом занырнув в мастерскую, вскипятила прямо на раскаленной печи. А Варя дошла до рюкзака (тот по-прежнему стоял у входа неразобранным) и вытащила целый пакет чего-то пестрого, явно вкусного. И у гостей мигом заблестели глазенки! Но она быстро спрятала сюрприз за спину, уселась и знáком показала, чтобы все расположились возле нее полукругом.
— Что ж, — усмехнулась она. — Запись в летнюю школу объявляется открытой! Не знаю, что получится, но…
Когда она заговорила с ребятней на их родном языке, блестящие черные глазенки расширились еще больше… Ну надо же! Оказывается, эта взрослая белокожая тетя, приехавшая из далекой страны, о которой они никогда и не слыхивали, говорит четче и правильнее, чем их родители, зачастую смешивавшие несколько наречий и диалектов сразу… Прям как диктор с радио!
Вначале мальчишки стеснялись, ну а девки, полная мелочь, просто помалкивали. Но я сразу понял нехитрую методику новоиспеченной наставницы: каждый достойный и полный ответ на вопрос равнялся одной заманчивой и невероятно вкусной заграничной конфете… Вскоре ребятишек нельзя было остановить: они доверчиво расселись прямо у ее ног и стрекотали так, что даже Майка, похоже, перестала улавливать смысл разговора.
— О чем это они? — я посадил дочь на коленку. Та сразу же сунула мне в рот украденную конфету — настолько неожиданно, что чуть было не лишилась пальца.
Метелка прислушалась.
— Сча, погоди… Ага! Каждый рассказывает, что он любит делать… Что ему нравится. Кем хотел бы быть…
— А в школу все ходят?
— Не… не уверена. Вот Варя… ой, извини: теть Варя и расспрашивает — что им интересно было бы узнать… Ну и прочее. Знакомятся…
На этот раз от калитки донесся не стук, а звон колокольчика; им пользовались только взрослые посетители. Детки тут же умолкли. «Гости съезжались», — обреченно подумал я и, чтобы не вставать, громко крикнул на английском: «ка-а-ам ин!» Калитка в очередной раз распахнулась, и на пороге появился сосед — тот самый господин Шарма, учитель. По моим предположениям, он разыскивал своих отпрысков, а интуиция и, что главное, многоголосый хор сразу подсказали ему нужное направление.
Под мышкой виднелась небольшая шахматная доска (я и запамятовал, что на сегодня назначен матч-реванш). Принимая наше семейство дома, учитель одевался в традиционные праздничные одежды, ну а «выходя на люди», предпочитал строгий костюм преподавателя колледжа: синий двубортный пиджак с огромными начищенными пуговицами цвета старого золота и серые брюки, дополненные черными лакированными ботинками. В этом облачении он смотрелся элегантно-старомодно, словно член местного правительства — но лет так пятьдесят назад.
Тут я немного прервусь… Вообще, как пояснила мне когда-то всезнающая Полинка, фамилия Шарма имела явные индуистские корни и свидетельствовала, что наш сосед происходил из высшей варны брахманов (к ней относились священнослужители, ученые и другие досточтимые профессии). Сей факт однозначно запрещал ему вступать в близкие контакты с семейством «млеччхов»; допустим, принимать из их рук пищу. Существовали, несомненно, и другие строгие ограничения, но наш уважаемый и просвещенный сосед был выше тысячелетних предрассудков.
… Итак, завидев такую шумную компанию, Шарма принялся, будто не доверяя глазам, протирать белоснежным носовым платком очки в позолоченной оправе. Его небольшие ухоженные усики грозно встопорщились, и детишки сразу же втянули головы в плечи, словно предвидели, что их поведение грозит восьмибалльным штормом. Но это была лишь плохая актерская игра, рассчитанная на публику: они также хорошо знали, что суровость любимого папочки была однозначно напускной — Шарма слыл завзятым добряком; еще нежнее к своим детям относилась их мама. Знали это и все соседи в округе.
Я поднялся и приветливо указал на самое почетное место за нашим отдельным столиком. В это же время, привлеченная звоном колокольчика, из гончарного логова наконец-то появилась Полинка. Оказывается, она совмещала сразу два дела — не только обжигала посуду и статуэтки, но и напекла огромное количество индийских чапати, то есть простеньких лепешек; существовало и местное название, но я никак не мог его запомнить. И теперь она весьма торжественно вынесла целое блюдо этих румяных красавиц, которые сразу презентовала Шарме, присев перед ним на корточки.
Штурмфогель был конечно же в своих затрапезных пижамных штанах в цветочек; похоже, они никогда не стирались. «А зачем? — простодушно спросила как-то Полинка, — завтра все равно глиной засру!» В тот раз я поморщился, но промолчал.
Расторопная и расчетливая Майя (ей хотелось продлить праздник) ликвидировала остатки предыдущего чаепития на нашем столике, метнулась в дом, экстренно разыскала самое красивое и дорогое блюдо и сервировала его по лучшим местным традициям: рис, чапати, дал, то есть пряное бобовое пюре, и острые пикули в маленьких чашечках. Уважаемому гостю и соседу досталась также изрядная порция курицы под огнедышащей подливой карри (перца было явно больше, чем овощей), которую дочурка позаимствовала из большой кастрюли, томящейся на плите до вечера.
Далее она набрала чистой воды в медный кувшин, позеленевший от окислов и старости, вооружилась свежим полотенцем и учтиво предложила «господину преподавателю» омыть руки… «Не верю! Ей-ей, не верю», — думал я, наблюдая за действиями Метелки.
Пока Шарма мыл руки (ему ассистировала Полинка), дочь вновь проявила чудеса заботливости. Вообще, у нас в доме имелось целых пять однотипных «праздничных» блюд: по одному маме-папе, Фогелю и Метелке. Их мы использовали на ганапудже; а пятое, с подношениями, водружалось на алтарь. И сейчас «младшая хозяйка» собирала на стол еще четыре. Чтобы не сбиться, она сосредоточенно бормотала под нос: «теть Поля», «теть Варя», «фатер»… На последнее оборотистая дочь навалила просто ужасающее количество еды, громко объявив: «Мне и муттер!» Накрыла блюдо от насекомых и отставила его подальше.
Господин Шарма поблагодарил, пробормотал коротенькую молитву-подношение и вопросительно взглянул на меня, как на старшего за столом: начинать трапезу раньше хозяина не позволял этикет. Я не заставил себя долго ждать, и за столом воцарилось долгое молчание, прерываемое лишь звуками столовых приборов: в соседском доме мы, соблюдая местные традиции, ели руками, но сегодня предусмотрительная Майя раздала нам ложки.
Сытый человек — добрый человек! Хорошо зная эту истину, объевшиеся и слегка осоловевшие от застолья детишечки принялись вяло бузить и даже затеяли какую-то нехитрую игру поодаль от столов. К ним присоединилась Метелка. Я же, ориентируясь на первые приметы основательно набитого живота, устроил небольшой перерыв и вполне официально представил учителю Варвару. Очки у г-на Шармы слегка подпрыгнули на переносице, когда наша гостья заговорила на его родном языке. Он начал оживленно отвечать, периодически почтительно наклоняя голову и привставая с места; скорее всего — хвалил ее (на самом деле, Варя знала три или четыре языка). Пока они знакомились, я не поленился зайти в дом, взять старенький смартфон и, желая окончательно добить учителя, показал с десяток фотографий ажурных статуй будд, бодхисаттв и идамов авторства Варвары.
Тут хваленая пост-британская выдержка окончательно улетучилась, и Шарма принялся удивленно вскрикивать и даже бить себя по бокам при виде каждого нового снимка. «Риалли? Риалли юрз?» — пе��еспрашивал он на корявом «пиджин-инглиш». Наш талантливый скульптор смущенно кивнул и в знак доказательства молча предъявил непальскому Фоме Неверующему свои кисти, покрытые ожогами. Он всплеснул руками и внезапно указал в сторону скромно сидящего поодаль Штурмфогеля… «Теперь верю! У нее — такие же!» Затем соединил смуглые ладони и низко поклонился.
࿇࿇࿇
— Ну вот… приняли и признали! — обрадовался я, когда мы слегка отвлеклись от темы и Поля стала угощать гостя чаем; на этот раз — из изящной глиняной посуды собственного производства. — Теперь можешь поговорить о нашей школьной затее. Куй свое железо, пока оно горячо.
И мы оставили их наедине: Штурмфогелю не терпелось выманить меня из-за стола в мастерскую, чтобы похвастаться новыми творениями.
Работы у Полинки, как и всегда, были потрясающими. Но сегодня я особенно остро почувствовал, что она не просто научилась талантливо имитировать старых мастеров, но обрела неповторимый и индивидуальный стиль. Я не скупился на похвалы, и вконец растроганный Фогель не выдержал, вскочил (чтобы дотянуться до моего лица) на какой-то ящик и нежно размазал влажные губы по небритому подбородку. Мы постояли так с минутку или более, прижавшись друг к другу, — совсем как в старые добрые времена.
Пот с нашей ремесленницы, целый день протрудившейся у раскаленных печей, лил просто градом.
— Тебя хоть выжимай, — я бесцеремонно оборвал телячьи нежности. — Срочно вымыться и переодеться! — И оттянул сзади, а затем резко отпустил резинку ее неприличных штанов. Раздался резкий хлопок по голому телу.
А сам прикинул: «Ну и женщины у меня подобрались! Сплошь одни таланты!»
И мы вышли обратно во дворик.
За это время за столом возникла еще одна гостья. К счастью, уже накормленная. Это была жена господина учителя, встревоженная вначале таинственным исчезновением всего поголовья, а затем и отправившегося на его поиски мужа. Сейчас она, словно давняя подружка, вовсю общалась с Варварой. А сытый и довольный Шарма сидел рядышком с Майей и, похоже, занимался с ней очередным уроком. Шахматные фигуры тоскливо прозябали на исходных позициях, а сама доска была отодвинута в сторону. Я заметил, как сосед, будто невзначай, расстегнул пиджак, а затем, предварительно распустив галстук, еще и две верхние пуговки рубашки.
Полинка улизнула — мыться и переодеваться. На это ушло не более десяти минут, но в целом она приобрела-таки достаточно приличный для девушки вид. Затем она мигом уничтожила предназначенное ей огромное блюдо.
Смеркалось. Но Штурмфогеля распирало приподнятое и даже боевое настроение.
— Я бы выпила чего-нибудь, — громко и безапелляционно заявила она. — У меня день ну просто офигенный! Весь месячный план закрыла!
— И я! — донесся знакомый голос от калитки (предчувствуя новые визиты, ее попросту перестали закрывать). Это наконец-то вернулась Дашка; судя по виду и интонациям — тоже довольная, правда слегка опешившая от количества гостей. Она была обвешана пакетами из крафт-бумаги.
— Я бы тоже… — эхом отозвался ваш покорный слуга, но быстро осекся, так как «муттер» сразу же удивленно вскинула брови, ибо я находился «в завязке» много-много лет. И единственный раз, когда меня милостиво «отпустили на побывку», то есть разрешили расслабиться, был больше года назад (я обязательно расскажу вам об этом знаменательном случае чуть позже).
— Ну ладно… — смягчилась Дарья. — Давайте устроим праздник. И каждый сможет претендовать на свою порцию алкоголя. А в первую очередь — я сама! Ну и тебе, — она опять бросила подозрительный взгляд в мою сторону, — немножко перепадет. Только вот где взять-то?
Сметливая Полинка тут же растолковала господину учителю нашу сложную ситуацию, сопроводив объяснение персональным приглашением к маленькому банкету. Тот скосил глаза на свою супругу — поверьте опыту: жены всегда и везде одинаковы! — затем бросил: «Ноу проблем», — отошел в сторонку и набрал чей-то номер. Поговорил, удовлетворенно дунул в трубку и вступил в долгие переговоры со своей «юм», то есть верной спутницей жизни. Смуглолицый Шарма виновато улыбался, множественно кланялся, а в его голосе звучали просительные интонации. Впрочем, жена была не так уж против: она попрощалась с нами, поблагодарила за гостеприимство, собрала своих-чужих детей в единую кучу, заставила их хором произнести одно слово: «Спа-си-бо!» — и выгнала этот детсад за порог.
… Через пятнадцать минут на улице затих мотороллер. Господин учитель торопливо вышел со двора, но почти сразу вернулся, обнимая руками большой картонный ящик с местным пойлом ядовитого цвета… «Нет-нет, — затряс он головой в ответ на мои попытки расплатиться, — младший брат угощает! Он владелец ресторанчика».
࿇࿇࿇
Ровно в три часа, в полной тьме из нашей скрипучей калитки «косвенными шагами» (как писал Гоголь) вышли, обнимаясь, две подозрительные личности. Та, что выглядела повыше и массивнее, достаточно бойко бормотала на местном диалекте… Пониже и гораздо субтильнее — активно осваивала непривычные русские интонации, перемежая речь не вполне понятными словечками.
С полдороги они, как по команде, подтянулись и перешли на подчеркнуто строевой шаг, сопровождаемый старым английским колониальным маршем времен завоевания Индии — «Правь, Британия, морями», ибо господин Шарма оказался не только англофилом, но и преданным почитателем Ее Величества королевы.
«Правь, Британия, правь волнами! Британцы никогда не станут рабами», — пели мы.
До соседских ворот идти было всего-ничего: минуту или две. Но друзей это не устраивало.
— А теперь я вас провожу, — икнул Шарма. — Горные перевалы особо опасны ночью, а путь до Типеррари долог и труден!
И мы сменили пластинку. На очереди был знаменитый марш «Долгий путь до Типерарри».
У моего дома наша воображаемая рота, или даже целый батальон, внезапно развернулась на сто восемьдесят градусов и снова затянула полюбившийся марш. Мы безбожно фальшивили и перевирали слова.
Так мы меняли дислокацию с полчаса. Потом господин учитель догадался взглянуть на часы и даже присел от ужаса перед неотвратимой утренней головомойкой!
— Господин полковник в отставке, — он уже знал мое прежнее звание, — почтительно разрешите удалиться! Докладывает сержант Шарма.
— Позволяю! — воздуха в моих прокуренных легких хватило только на одно короткое словечко.
И наша дружная боевая рота разошлась по команде «отбой».
… Я постоял у входа, пытаясь совладать с легким штормом, еще несколько минут. Пару-тройку раз резко вдохнул-выдохнул и решительно запер засов. «Замечательные у меня женщины, — снова возникло в голове… — Для полного счастья выписать в гости еще и Ирку? Ой… нет! Тогда точно разосрутся! Лучше уж сам при случае прокачусь к ней. Да-да! В гордом и полном одиночестве».
На веранде под ноги попался кто-то живой и мягкий… Я отпрянул: собака? Но «кто-то» протестующе пискнул, оттолкнул ногу, затем натянул спальник на плечи. Это была Метелка, давно готовившаяся к «сложному антарктическому походу» и посему решившая устроить «ночевку в снегах». По пути я заглянул к Штурмфогелю, но обнаружил там спящую Варвару — видно ей, по общему согласию, уступили лучшее место… Наконец-то добрел до нужной комнаты, разделся, нацелился на свободное пространство — аккурат между Дарьей и Полинкой — и нырнул в постель. Кстати, надо упомянуть, что милые дамы пили наравне, разве что улизнули пораньше, и теперь сразу с двух сторон меня обвевал слабый ветерок приторного самопального алкоголя.
Но «прицел» был явно сбит, потому что падая, я угодил локтем в бок Полины. Та приоткрыла один глаз, двинулась поближе и по-хозяйски возложила руку на мое лицо.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.