💾 Archived View for tilde.team › ~rami › rb › rb_book_062.gmi captured on 2023-12-28 at 16:17:24. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-09-08)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка в ваджрном круге
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/08/23
TIME: 18.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
Пока Полинка сооружала на плите ужасающе громадную яичницу на сале, я пошутил:
— Куда ж в тебя столько влезает?
— Отстань, — отмахнулась она деревянной лопаточкой. — Во-первых, я действительно оголодала! Во-вторых, у меня чудесный метаболизм. Наверное, смогла бы переварить и замечательным образом усвоить даже ковбойское седло вместе с прочей сбруей! Смотрел «Хороший, плохой, злой»? … Да? «Люди делятся на два сорта: у одних в руке пистолет, а другие — копают. Так вот: ты — копаешь!» Последнее ж про нас, про археологов!
— Слушай, а что ты пыталась сказать ночью?
Она бросила удивленный взгляд, тут же отдернула руку от сковороды: «Ой, обожглась! На, пожалей!» — и сунула мне ее, словно для поцелуя. Я бережно приложился к ладошке губами.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну как… разве не помнишь? Ты разбудила меня и произнесла одну интересную фразу…
— Во, чудеса какие-то, — пожал плечами цыпленок, — я мертвецки дрыхла и ничего не говорила!
— Разве?
Полинка изобразила недовольную гримаску:
— Не пори чушь! Я мирно-мирно спала! Уверена!
— Ну ладно, — миролюбиво согласился я.
Яичница угрожающе шкворчала и плевалась салом, поэтому Поля отвернулась к плите. Но через три минуты она потушила огонь и спросила:
— Так что было-то? Может, это спросонья?
— Вряд ли, — опроверг я. — Мне запомнилась очень четкая фраза. Ты сказала что-то типа: «Не ты его ищешь, а он — тебя!» … И потом сразу вырубилась.
— Странно, — сухо и непонимающе отозвалась она. — Нет, извини! Я не в курсе… Лучше быстренько тащи хлеб, ложки и перебирайся на диван! — И почему-то рассмеялась.
— Ты чего?
— Да про диван, но к тебе эта история не относится… Просто припомнила один смешной случай из совместной жизни. Сережка, бреясь поутру, как-то абсолютно не в тему заметил: «Только в нашей сумасшедшей семейке мальчик и девочка могут, обнявшись, валяться на диванчике, увлеченно разбирать коренной тибетский текст двенадцатого века и попутно нещадно критиковать современный бредовый комментарий к нему!»
… И мы принялись хохотать, аж минут пять остановиться не могли. Вот так-то!
࿇࿇࿇
Сковородка опустела моментально, причем я благоразумно оставил хозяйке две трети яичницы.
Мы сидели вполоборота друг к другу, подобрав ноги. На столике испускал пары третий по счету чайник. Я приготовился слушать дальше.
— Итак, на чем остановились-то? — спросила Полинка. — Ага… Короче, Сережка демобилизовался весною и доставил все эти реликвии домой. И начал искать человека, который помог бы разобраться. Сам понимаешь, что ни здесь, ни в Москве никаких специалистов он так и не нашел. Не было их тогда попросту. Ну а тибетские и прочие ламы в восьмидесятые годы в страну почти что не заглядывали. «Заграница» для нас тоже была закрыта. Но у него так чесалось и свербило побыстрее разузнать — что ж за сокровища достались ему в пещере, что он решился на единственно разумный поступок: купил билет и отправился в Бурятию. Наобум! Не зная: куда едет, к кому… то есть, как кривая вывезет.
Очутился в Улан-Удэ… Город как город. Разведал, как до ближайшего дацана, местного монастыря, добраться. Ну и ошибся слегка, не в том месте вышел. «Фиг с ним, осмотрюсь»… Интересно ж! Вторая половина дня, деревенька какая-то. «Иду, как дурак, по поселку и не знаю, куда сунуться. Местные на меня с подозрением посматривают: откуда мол, эта белая ворона прибыла?»
Но ему все же повезло: наткнулся на кого-то из русских. Те советуют: «Вон в тот дом зайди! Когда-то там старый лама жил, правда репрессировали его, как и остальных, в тридцатые годы. То ли сразу расстреляли, то ли в сталинском лагере сгноили. Ну а сейчас там внук обитает, может чего дельное подскажет»… Серега в калитку постучался. Выглянул молодой парень, толстый такой. По-русски еле-еле говорил. Естественно, он к Гелуг относился (все они там гелугпинцы), вот почему на тханки взглянул, но ничего не сказал. Похоже, неинтересно ему это было. Или просто чужаков недолюбливал… Как вариант — осторожничал; времена на дворе стояли тяжелые! Но, поразмыслив, все же сказал, что на отшибе, километров за двадцать, обитает один древний дедушка. Живет самой обычной жизнью, с многочисленной семьею, но, добавил толстяк, «ты б у него побывал».
Сережка, обрадованный, запомнил, куда двигаться; купил, как посоветовал парень, в сельском магазинчике несколько пачек прессованного чая, печенье, конфеты, типа для подарков, ну и рванул пешком, на ночь глядя. Летом, правда, не так темно было, да и рассвело рано… А он, странно, и не устал совсем: «Как будто ноги сами дорогу искали!»
Вроде добрался… «Стоят примерно в километре несколько домишек. Кони пасутся, другая живность. Тишина, спокойно так… Нет никого. И море, просто море красных цветов!»
Вдруг видит: впереди два огромных волкодава! Шерсть длинная, лоснится, но почему-то ни одного репья на них не было… Огляделся — и отбиться-то нечем. Да и не отобьешься от таких псов!
Сережка смотрит на собачек, они — внимательно-внимательно! — на него. Потом окружили и, как он сам сказал, «словно дорогу стали показывать. Я и иду: деваться все равно некуда! Как под стражей».
Короче, часов в пять утра наткнулся он у первого же домика на деда в каком-то тряпье, типа засаленной ночной рубашки. Хозяин то ли травки целебные на огороде рвал, то ли просто в кустах мочился. Дедуля взглянул на пришельца, но без всякого удивления. Свистнул как-то по-особому, собаки сразу развернулись и преспокойненько ушли, только что «до свидания» не сказали… Потом старичок подошел, коснулся лбом лба, буркнул что-то непонятное и в сторону входа показал.
Он, кстати, ни слова на русском не знал. Жил один — в маленькой лачужке, отдельно от семейства. На столе, когда зашли, уже две пиалы со свежезаваренным чаем стояли, будто старичок специально к нежданному визиту готовился. Сережка вытянулся во весь рост и голову разбил о балку — так там тесно было.
Хозяин, кряхтя, в другой домик побрел. Он еле-еле ноги переставлял. Растолкал и привел какого-то паренька — внука или даже правнука. Тот в школе учился, поэтому по-русски понимал. Дедуля уставился на гостя и что-то недовольно так пробормотал. Внук переводит: «Зачем ты к этому толстому поперся? Сразу ко мне нужно было идти!»
Сережка, образно говоря, так на жопу и сел! Но виду не показал. Спрашивает: «К какому толстому?» … Хозяин смеется: «Что, уже позабыл его?»
Серега задумался: что за чепуха творится? Откуда он знает? Или тут так быстро слухи распространяются? А дедушка дальше его добивает своим ясновидением: «Ну ладно, я ж знаю, что ты ко мне с подарками. Доставай!»
Выложил он печенье, конфеты и чай на низенький столик. А дед в сторону рюкзака нетерпеливо кивает, будто намекает: «Не тяни!» Сережка опять тихохонько удивляется, но делать нечего: распаковал тханки, куцаб, кусок базальта и ему протянул. А последними — отдал хризолитовую шкатулочку и две «записки», большую и малую.
И видит такую внезапную картину: дед плачет! Откровенно и конкретно, аж бороденка мокрая. Потом что-то мальчишке шепнул на ухо; тот мигом на полу в поклоне распластался. Сережка спустя много лет признался: «Вообще ничего не понимаю! Но и мне что-то такое через секунду в горло вступило… Так и сидим: дед реально слезу пускает, и я — дурак дураком».
Через пару минут хозяин что-то сбивчиво начал ему объяснять. Паренек переводит: «Я ждал уже месяц и готовился к твоему приходу. Но чтó именно мне доведется увидеть — даже представить не мог!»
И на все эти вещички торжественно указал. Затем дед, поминутно охая и хватаясь за поясницу, трижды с большим трудом перед алтарем распростерся и принялся бережно, прикладывая к голове, их туда выставлять.
Потом перед гостем на коленки бухнулся. Честно упал, не вру! Сказал что-то типа: «Не волнуйся, но пусть они немножко здесь побудут. Я ничего не заберу. Для меня уже счастье, что перед смертью их увидел и в руках держал!» Мальчишке чего-то крикнул, и тот унесся. Пока чай пили, дед успокоиться не мог, просто места себе не находил: то к алтарю подойдет и ахнет от радости и восторга, то к голове куцаб приложит, то чужую руку норовит погладить, а то и поцеловать… Тут и внук вернулся, с большим-большим деревянным подносом. Дымящееся вареное мясо кусками, местный алкоголь — полная сивуха! Лепешки, овощи какие-то немудреные. Посредине — пиала с чем-то красным. Серега жестами вопрошает: «что это такое?» Мальчишка объясняет: «свежая кровь».
«Ни фига ж себе», — думает наш сержант-дембель, он же — студент-второкурсник. — «Во дела!»
Тут у дедули вид внезапно серьезный стал; подсел он поближе и что-то такое бормотать начал. Внук тужился-тужился, подыскивая слова, но потом все же перевел… Сейчас я попытаюсь вспомнить, — перевела дух Полинка, — ну или хотя бы общий смысл пересказать…
— «Я про тебя кое-что знаю, — сказал он. — И понимаю: ты пока в неведении — что именно попало в твои руки и какова ценность этих реликвий! Ты еще не осознаёшь, какие дороги привели тебя к этому кладу-терма, и что случится дальше. Но у меня сегодня огромная радость! Радость не только в моем доме, но и во всех деревнях, городах, во всей нашей маленькой стране. Вот почему я собираюсь сделать сейчас благодарственное подношение-пуджу и прошу разделить ее со мною!»
… Ну что ж поделаешь, отказываться что ли? Сережка кивает. А дед еще что-то талдычит, настойчиво и убедительно. У внучка от напряжения и сосредоточения на лбу аж испарина выступила, но он-таки справился:
— «Понимаешь, — говорит дедуля, — твоя благая карма привела к перерождению в мире, где заходит солнце, среди белолицых людей. Но некоторые обстоятельства препятствуют памятованию — кем ты был раньше. Поэтому, чтобы с течением времени заново вспомнить все, что знал и умел, и впоследствии принести благо бесчисленному количеству живых существ, ты должен принять у меня Прибежище в Дхарме. Да и выбора-то особо нет…»
— При последних словах — «выбора нет» — дед весьма ехидно подмигнул и начал свою жиденькую бороденку оглаживать. И к алтарю отошел… И тут Сережка, внезапно для себя самого, молча стал на колени и склонил голову. Согласен, мол! … Не раздумывая, абсолютно спонтанно! Но недоумевая: «Что со мною творится-то, а? Что вообще, блин, происходит?!»
Дедушка удовлетворенно хмыкнул. И тут преобразился он; выше ростом что ли стал, да и лицо изменилось. Был как старый пень, стал как снежный лев: величественный, даже грозный! Свистнул мальчишке и принялся свое тряпье скидывать. Паренек мгновенно раскопал на полках красивые, но очень ветхие одежды. Воссел хозяин на своем старом продавленном ложе, словно на троне, а внук его еще и покрывалом каким-то укутал. И лама царственным жестом нашему Сережке место у своих ног указал, прямо на дощатом полу.
… Ой, прости, чай начал действовать, сейчас штанишки обмочу! — прервалась Полинка на самом интересном месте и упорхнула в туалет.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.