💾 Archived View for tilde.team › ~rami › rb › rb_book_053.gmi captured on 2023-12-28 at 16:17:17. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-09-08)
-=-=-=-=-=-=-
רמי
SUBJECT: Бродяжка в ваджрном круге
AUTHOR: Rami Rosenfeld
DATE: 14/08/23
TIME: 18.00
LANG: ru
LICENSE: CC BY-NC-ND 4.0
TAGS: Dharma, Buddhism, Vajrayana, Dzogchen, Bon, Tibet, India, Buddha, fiction, book, philosophy, history, literature
До дома мы добрались без приключений. Периодически я небрежно бросал косые взгляды в зеркала заднего вида. Пусто! Возможно, «наружка» не проявляла сегодня активности, потому что все развивалось по плану, утвержденному неизвестным мне кукловодом.
Машина припарковалась на знакомом месте, и я еще раз внимательно обвел глазами двор, намечая пути возможного отхода. Ни один автомобиль не въехал за нами; у подъезда также не наблюдалось бдительных соседок и прочих богомерзких старушек.
Мы поднялись на второй этаж.
— Входи. — Арина пропустила меня вперед и зажгла свет.
Я осмотрелся. Старая «сталинка» с недавним ремонтом. Узкий и длинный коридор вел на кухню. Две комнаты и вход в совмещенный санузел. В квартире было достаточно уютно, присутствовал лишь легкий беспорядок: валяющиеся на постели интимные детали женского туалета, разбросанные комнатные тапочки, залежи косметики и неразбериха на прикроватном столике — обычная картина для жилища молодой женщины, чей муж подолгу отсутствует дома, а сама она сутками торчит на работе. Изредка ночь заставала меня в квартирах сослуживиц, так чтоб вы знали — у них творилось то же самое!
Большой телевизор и огромный диван в зале, широкая кровать в спальне. Ни единой книжной полки или шкафчика; лишь на полу лежала разрозненная стопка потрепанных изданий из разряда «желтого чтива».
— Ты чего задумался? — прервала Арина мой беглый осмотр. — Иди пока на кухню и ставь чайник. А я, прости, быстренько сбегаю под душ — терпеть больше не могу!
«Вполне предсказуемый ход», — подумал я. Но вслух безразлично произнес:
— Вали-вали… Я найду, чем заняться.
Задвижка в ванной не щелкнула. Я помыл руки, включил чайник. В мойке валялись несколько утренних чашек и тарелок вперемешку с ложками и ножами. И гость начал неторопливо и тщательно мыть посуду, попутно протирая ее свежим кухонным полотенцем.
— О, какой ты умница, — Арина предстала передо мною с мокрыми волосами, облаченная в небрежно накинутый халат. — Любишь чистоту?
— Ага, — коротко подтвердил я, рассматривая ее босые ноги. Они действительно сводили меня с ума. — Сейчас еще телефон куда-нибудь на подзарядку пристрою, вот тогда точно будет полный порядок. — С этими словами я достал «глушилку», соединил с зарядным устройством и включил прибор в сеть.
Вариант с халатиком тоже был предсказуем и входил в заранее намеченную программу. Я уселся на полукруглый кухонный диванчик. Арина тем временем собрала волосы во влажный хвостик-косичку и заглянула в холодильник. На столе появился салат, ранние весенние помидорчики и огурцы; за ними последовали котлеты. Сковородку с картофельным пюре она тут же поставила разогреваться на плиту. Последними хозяйка водрузила на стол большую бутылку мартини и практически полный полулитровый графинчик с водкой.
— Твоих любимых армянок здесь нет, — достаточно ядовито отметила хозяйка, — поэтому обслуживанием займусь я, договорились? — Арина пододвинула табуретку почти вплотную. — Тебе как — отдельно или коктейлем?
— Взболтать, но не смешивать, — ответил я словами Джеймса Бонда. Арина взяла два высоких бокала, бросила туда по кусочку лимона, на треть залила водкой и тонкой струйкой добавила мартини. Поболтав стакан, она немного натянуто улыбнулась и произнесла: «За встречу! Ну или за внезапных гостей».
Мы выпили и молча принялись за ужин. Минут через пятнадцать алкоголь оказал свое обычное благотворное воздействие: настало время перекурить и пообщаться. Я обдумывал начало разговора.
— Ну так вот, обещанное «второе». Сдается, ты что-то недосказываешь…
Я действовал наугад: вполне возможно, что Арина могла припомнить и другие подробности близкого знакомства с Сергеем. Впрочем, с равной вероятностью она могла просто пожать плечами. Но мне повезло.
— Сейчас вернусь, — она на секунду покинула кухню. — Вот, взгляни, я о них говорила…
Я протянул руку. Четки. Из грубо отшлифованных полупрозрачных камней красного цвета. Бусинки были слегка изъедены — то неумолимым временем, то ли каким-то внешним воздействием. Я взвесил их на ладони. Тяжелые и, вероятно, очень старые; одним словом, «настоящая» вещь — не «новодел».
— Когда дарил, то сказал (до сих пор помню): «Обращайся с ними бережно-бережно. Я тебя прошу! Это не такая уж драгоценность, но большая память». Спрашиваю: «О ком именно?» … Но он отшутился, как обычно. Мол, об одном очень хорошем человеке.
— И что же?
Она запнулась, подбирая слова:
— Я их даже опасаюсь. Очень странная это штука! И старая. Даже не старая, а древняя. И, знаешь… такое впечатление, что она как-то… как-то чувствует настроение. И даже создает его. Помимо моей воли.
— Это как? — я непроизвольно перебрал две-три бусинки.
— Да вот так! Давно заметила, а потом даже специально проверяла. Стоит разнервничаться, с кем-то поругаться; на работе неприятности или прочая фигня — беру их, а они холодные-холодные. Как сами ластятся к руке. Успокаивают меня!
Я скептически хмыкнул:
— Ну да: поругалась-разгорячилась, вот они и кажутся холодными. Это ж камень!
Арина нетерпеливо мотнула головой. Волосы у нее были чудесного каштанового цвета. От них пахло каким-то травяным шампунем, а влажный хвостик слегка распустился.
— Да не держи меня за сумасшедшую, — она вновь наполнила бокалы. — Допустим, стылая зима на дворе, а я лежу в постели. Одна, как дура! Мерзну. А они… словно начинают греть. Сначала тепло ползет по ладошке, потом распространяется дальше. И уходит ближе к сердцу, вот сюда. Примерно так…
Она взяла мою руку и стала вести ею по своей кисти, запястью, предплечью, потом все ближе и ближе к груди. Я выпростал ее и немного отодвинулся.
— Боишься меня? — с иронией поинтересовалась она и поправила распахнувшийся халат. Впрочем, его полы тут же приоткрылись. Я покачал головой:
— Нет, не боюсь. Скорее возбуждаюсь…
Арина заговорщически улыбнулась и затянулась сигаретой.
— Не веришь — попробуй сам!
Я посмотрел сквозь четки на заходящее солнце: они сияли, словно цепочка зернышек граната. Опустил руку, прикрыл глаза и начал перебирать камешки. И вдруг почувствовал, как вся связка из красных застывших капелек принялась весьма заметно разогреваться. Тепло разошлось по пальцам, согрело сначала ладонь, затем всю руку, плечо. А потом незримый обжигающий шарик проскользнул куда-то в центр тела и заполнил его красноватым сиянием.
У меня резко перехватило дыхание, и я непроизвольно закашлялся.
— Что, почувствовал?
— Не-а, — привычно соврал полковник, — твоим коктейлем чуть не подавился: водки много. Пойду-ка в ванную, слегка освежусь.
Я осторожно оставил четки на столе и закрылся в санузле. Откашлялся. Включил холодную воду и подставил под струю руки, а затем и голову. Вытерся чужим мокрым полотенцем — оно еще хранило женский запах, и я не торопился выдыхать его. Красный шарик не исчезал: он незримо плавал внутри груди, распространяя лучи, тепло и спокойствие, словно говоря: «Все в порядке. Все будет хорошо».
Однако мое отражение в зеркале выглядело вполне обыденно. Я пару раз причесался своим традиционным способом — просто провел рукою по волосам — и вернулся на кухню. На столе меня ожидали полные бокалы. Арина копалась в комнате: через минутку она включила медленную и ненавязчивую музыку.
Мы вновь выпили. Арина явно хотела что-то сказать. Наконец она собралась с духом:
— Короче говоря, просьба к тебе… Забери их, а?
Я недоуменно взглянул на нее:
— Кого?
— Да четки эти… Понимаешь, нас с Сергеем давно уже ничего не связывает: при встречах проходит, словно мимо пустого места. Слова не скажет! Раньше… раньше они мне в самом деле помогали, даже как бы лечили, а сейчас… Одни лишние воспоминания, да и побаиваться их начала. Не хочу, чтобы мною управляли!
— Но почему я? В крайнем случае, отдашь ему, если объявится…
Она упрямо замотала своим хвостиком, и тот окончательно распался.
— Не-не… забери! Во-первых, фиг его знает, кто владел ими ранее. Ну а во-вторых… Ох, боюсь я этой мысли, но мне кажется… Одним словом, есть такое женское предчувствие, что мы больше не увидимся. Никогда!
Я допил бокал и внимательно наблюдал за Ариной, не прерывая ее откровения.
— Короче, давай считать, что это — мой подарок. Забирай! — Она решительно сгребла связку со стола и протянула мне. — На память! … Ну или подаришь красивой девушке, идет? Их же у тебя много? Я угадала?
Я не ответил. Взял четки и пересчитал бусинки, пропуская их меж пальцами. Всего получилось двадцать семь штук; на двадцать восьмой, центральной (она отличалась оранжевым цветом и походила на глаз), были какие-то глубокие царапины… Или не царапины? Знаки?
— Ну что, принимается подарочек?
Я ссыпал мерцающую нитку малы в нагрудный карман. Застегнул его и коротко сказал: «Спасибо!»
Арина заулыбалась и заметно оживилась, словно с плеч спал давний груз:
— Вот и отлично! А сейчас мы немножко выпьем, и я тебе кое-что… расскажу. Только исполни вначале еще одну мою просьбу, ага?
— Давай… если смогу.
Арина запнулась, словно стесняясь.
— Сможешь! Знаешь, мне сегодня так понравилось… Тогда, в машине! Мне и в самом деле никто-никто и никогда… так здорово ножки не гладил. Можно?
Она пересела с табуретки на диванчик и, не дожидаясь разрешения, уложила ноги на мои бедра. Я априорно не доверял женским заявлениям «никто и никогда, кроме тебя…» или «до тебя», — но, словно в знак согласия, накрыл их руками и стал массировать, периодически, будто невзначай, забираясь все выше и выше лодыжек и изящных матовых икр. Кожа на голенях была очень нежной и гладкой. Арина слегка дернулась, как будто по самому низу ее живота пробежал короткий и вполне ощутимый спазм. Она поймала мой оценивающий взгляд и смущенно хихикнула:
— Нет-нет, ноги я не брею. Такая уж уродилась… безволосая.
Она уже начинала непроизвольно, хотя пока незаметно, поерзывать на диванчике. Голос, как и на улице, понизился и стал более прерывистым.
— Ладно, теперь разливай ты. И давай о деле… Да-да… давай дальше… о деле. — Ее коленки вздрогнули и собрались было разойтись в стороны, но в это время я ущипнул ее за мизинец и сбросил ноги:
— Достаточно! Вдруг привыкнешь!
Арина притворно, словно ребенок, заныла: «Ну во-от, а было так классно». Она обиженно поджала ненакрашенные губы и уселась по-турецки. Я не смог совладать с собой и устремил нескромный взгляд на распахнувшийся халат. Мелькнули стройные бедра и легонькие трусики глубокого фиолетового цвета. Вновь отследив томительный и плохо скрываемый интерес к ее телу, она засмеялась и погладила меня по щеке: «Бедненький!»
— Ну так что там у нас… о делах? — сугубо невинным и официальным тоном осведомился я, одновременно протягивая ей полный бокал. Арина пригубила коктейль и продолжила:
— Была зима. И допустила я как-то слабину — оставила его у себя ночевать до раннего-раннего утра; хотя раньше выгоняла где-то часа в три-четыре ночи. Задремали мы, обнявшись. Ночник горит; я дрыхну без задних ног. А тут — словно кто в бок толкнул. Короче, проснулась я от того, что Сережка во сне разговаривал. И бормотал он на каком-то непонятном языке… На арабском что ли?
— Именно разговаривал? Может просто человеку что-то ночью привиделось? Со мною тоже такое случается. Пару раз как-то матом выругался — последняя жена рассказывала. Кого-то отчитывал, наверное.
Арина задумалась.
— Знаешь, нет… Одно дело, когда во сне несешь что-то. А тут — он говорил вполне осмысленную фразу, будто повторял ее. Длинная такая!
— А почему ты решила, что арабский? Знаешь язык? Или просто слышала когда-то?
— Не-а, — она захихикала, — разве я не упоминала, что даже родной русский усвоила на троечку? И с арабами никогда не спала, клянусь! Ну… показалось так, спросонья.
— И как это примерно выглядело?
— Ой… — она напряглась, силясь вспомнить. — Помню, что какие-то короткие слоги. «О-о»… Потом шло что-то раскатистое, начиналось с «Тр…» И заканчивалось чем-то непонятным. Знаешь, такой резкий выдох, типа когда ты пушинку с одежды сдуть хочешь… или комара с носа согнать пытаешься: «Ф-ф» или, вернее, «Пх…!»
Арина попыталась засмеяться, но вид у нее был озадаченный.
— И дальше что?
Она сосредоточенно почесала розовую пятку, высунувшуюся было из-под халата, потом минуту-другую внимательно рассматривала ее и лишь затем продолжила:
— Я сделала вид, что ничего не произошло, и расспрашивать особо не стала. А тут приключился февраль: депрессия, грустно, одиноко! Дочка как раз у моих родителей заночевала. Звоню: «Приезжай, плохо мне». А он говорит: «Извини, не могу сегодня; занят». Я покапризничала было немного, и тогда он предложил: «Давай я тебя по телефону усыплю?» … «Это как?» — удивляюсь. «Спою колыбельную! Только договоримся: прощаться потом не буду, а просто вешаю трубку. А ты сразу глазки закрываешь и спишь…»
— И что же он спел?
— Так в том-то и дело, Сереж, что на похожем языке! Короткая такая песенка, он ее несколько раз повторил. Напев довольно веселый, но, сдается мне, это вовсе не колыбельная была…
— А ты?
— Закрыла глаза, расслабилась… А когда трубку повесила — полежала минутки три… и отключилась. Внезапно так.
— Мда… — я не знал, что сказать. — И это все?
— Да. Пожалуй, что все. — Из-за давних воспоминаний Арина сникла или загрустила. Я наполнил оба бокала. Мы задумчиво выпили, и она предложила:
— Пойдем что ли квартиру покажу… Тебе, наверное, любопытно, где я обитаю?
Мы прошлись по комнатам. Мне пришлось несколько раз вежливо кивать в ответ на пояснения: «На фото доче уже тринадцать» и «Это мы с мужем на море». За осмотром этих и других «достопримечательностей» мы незаметно переместились из зала в спальню. Здесь по-прежнему звучал проигрыватель компакт-дисков, мягко светился ночник.
И вот тут-то все и случилось.
Я даже не заметил, в какой именно момент с Арины соскользнул халат и нижнее белье; оставалось лишь удивляться, насколько изящным и спонтанным выглядело это стремительное разоблачение. Меня обхватили властные женские руки, и они неудержимо тянули и влекли к себе. Сначала просто настойчиво, а потом — уже и нетерпеливо. Я высвободился из объятий, делая вид, что раздеваюсь, и в это время она упала навзничь на постель.
Я застыл. Передо мною лежало одно из самых красивых женских тел, которых я повидал в жизни. Арина не контролировала происходящее: она легонько постанывала, извивалась и умудрялась гладить себя сразу в двух местах… Чудесный живот с темным треугольничком шерстки, длинные ноги. Очень красивые плечи. Маленькие груди уже рожавшей тридцатидвухлетней женщины болтались трогательными и беззащитными мешочками. Глаза были расфокусированы: Арина, похоже, почти мгновенно достигла полного предела возбуждения.
Я резко выдохнул, пытаясь высвободиться от дичайшего желания. Потом поднял с постели фиолетовые трусики-тряпочку, внимательно рассмотрел и покрутил их на пальце. И четко и внятно произнес:
— А теперь — слушай обещанное «третье»! … Дурочка! Тебя ж используют, как могут. И все, кому не лень! Ты что, за этим надевала на себя погоны? Чтобы слыть дешевой подстилкой и исполнять любые приказы? Так получается, Арин?
Поскуливания на кровати стихли. На меня уставились широко распахнутые недоуменные глаза. Я демонстративно смял шелковый лоскуток в кулаке. Затем вернулся на кухню: деактивировал «глушилку» и кинул ее в сумку. В прихожей нацепил на себя куртку и влез в кроссовки.
Дверь скрипнула: на пороге возникла Арина. Абсолютно голая. Она стояла молча, взирая на мои спешные сборы. В ее глазах я не заметил ни раздражения, ни досады, ни обиды; скорее — разочарование и удивление… А может быть — непонятную смесь из удивления и грусти.
Внезапно Арина подошла поближе и… доверчиво потерлась носом о мою колючую щеку. Я же — неожиданно для самого себя! — погладил ее по груди.
Дверь щелкнула сухо и осуждающе.
На улице я поймал третье по счету такси и попросил водителя отвезти меня в сторону, прямо противоположную той, куда собирался ехать. Когда мы летели по ярко освещенным центральным улицам, в сумке резко и внезапно зазвонил мой «официальный» телефон. Арина! Ее голос звучал как обычно, разве что с намеренной ленцой и суховатой иронией:
— Ох и дурак вы, Сергей Геннадьевич! Полный дурак!
В трубке раздался вначале смешок, потом короткие гудки. Я пару минут тупо смотрел на дисплей мобильного, потом в сердцах швырнул его обратно.
Красный шарик так и застрял у меня где-то в прокуренных легких. Он не исчезал.
₪ Вернуться в раздел "Книги" ₪
© Rami Rosenfeld, 2023. CC BY-NC-ND 4.0.