💾 Archived View for basnja.ru › b1 › 15 › r2347.gmi captured on 2023-05-24 at 18:49:59. Gemini links have been rewritten to link to archived content
⬅️ Previous capture (2023-04-20)
-=-=-=-=-=-=-
Ни злато, ни чины ко счастью не ведут:
Что в них, когда со мной заботы век живут?
Когда дух зависти, несчастным овладея,
Терзает грудь его, как вран у Промефея?
Ах, это сущий ад! Где ж счастье наконец?
В укромной хижине: живущий в ней мудрец
Укрыт от гроз и бурь, спокоен, духом волен,
Не алча лишнего, и тем, что есть, доволен;
Захочет ли за луг, за тень своих лесов
Тень только счастия купить временщиков?
Нет! суетный их блеск его не обольщает:
Он ясно на челе страдальцев сих читает,
Что даром не дает фортуна ничего.
Придет ли к цели он теченья своего,
Смерть в ужас и тоску души его не вводит:
То солнце после дня прекрасного заходит.
Примером в этом нам послужит Филемон.
С Бавкидой с юных лет соединился он;
Ни время, ни Гимен любви их не гасили:
Четыредесять жатв вдвоем они ходили
За всем в своем быту, без помощи других.
Всё старится; остыл любовный жар и в них —
Однако в нежности любовь не ослабела
И в чувствах дружества продлить себе умела.
Но добрых много ли? Разврат их земляков
Подвигнул наконец на гнев царя богов:
Юпитер сходит к ним с своим крылатым сыном —
Не с громом, не в лучах, а так, простолюдином,
Под видом странника, — и что ж? Везде отказ,
Везде им говорят: «Нам тесно и без вас,
Ступайте далее!» Отринутые боги
Пошли уже назад, как влеве от дороги,
Над светлым ручейком, орешника в тени,
Узрели хижину смиренную они
И повернули к ней. Меркурий постучался.
В минуту на крыльце хозяин показался.
«Добро пожаловать! — сказал им Филемон.—
Вы утрудилися, дорожным нужен сон —
Ночуйте у меня, повечеряя с нами;
Спознайтесь с нашими домашними богами:
Они скудельные, но к смертному добры.
У предков был и сам Юпитер из коры,
Но менее ль за то они в приволье жили?
Увы! теперь его из золота мы слили,
А он уже не так доступен стал для нас!
Бавкида! там вода; согрей ее тотчас;
Поставим хлеб и соль; мы скудны, но усердны;
Дай всё, что боги нам послали милосердны!»
Бавкида хворосту сухого набрала,
Потом погасший огнь в горнушке разгребла
И силится раздуть. Вода уже вскипает;
Хозяин путников усталых обмывает,
Прося за медленность его не осудить;
А чтоб до ужина им время сократить,
Заводит с ними речь, не о любимцах счастья,
Не о влиянии и блеске самовластья,
Но лишь о том, что есть невинного в полях,
Что есть полезного и лучшего в садах.
Бавкида между тем трапезой поспешает,
Стол ветхий черепком сосуда подпирает,
Раскидывает плат, кидает горсть цветов
И ставит хлеб, млеко и несколько плодов;
Потом худой ковер, который сберегала
На случай праздников, по ложу разостлала
И просит на него возлечь своих гостей.
Уже они, среди приветливых речей,
За вечерей вином усталость подкрепляют;
Но сколько ни пиют, вина не убавляют.
Бавкида, Филемон недвижимы стоят,
Со изумленьем друг на друга мещут взгляд,
И оба с трепетом пред путниками пали.
По чудодействию легко они познали
Того, кто вздымет бровь и зыблет свод небес!
«О боже! — Филемон дрожащий глас вознес. —
Прости невольного минуту заблужденья!
И мог ли смертный ждать такого посещенья?
О гость божественный! где взять нам фимиам?
Прилична ль наша снедь, толь скудная, богам?
Но чем и самый царь их угостит достойно?
Простым усердием: вот всё, что нам пристойно!
Пусть море и земля им пиршество дадут:
Всесильные ему дар сердца предпочтут».
Бавкида с речью сей беседу оставляет
И входит в огород; там перепел гуляет,
Которого сама взлелеяла она;
Признанием к богам и верою полна,
Уже она его во снедь для них готовит;
Уже дрожащими руками птичку ловит,
Но птичка от нее ушла к стопам богов,
И милосердый Дий невинной дал покров.
Меж тем вечерня тень с гор пала на долины.
«Чета! иди за мной, — сказал отец судьбины. —
Сейчас свершится суд: на родину твою
Весь гнева моего фиал я пролию
И смерти всё предам! пусть злые погибают:
Ни хижин, ни сердец они не отверзают».
Бессмертный рек и, горд, к хребту направил путь;
И ветр, предвестник бурь, ужасно начал дуть.
Бавкида, Филемон, на посох опираясь,
Под тяжкой древностью трясясь и задыхаясь,
Едва-едва идут; но с помощью богов
И страха взобрались на ближний из хребтов.
Вдруг сонмы грозных туч под ними разразились
И с шумом реки вод губительных пустились,
Вал гонит вал и мчит всё, что ни попадет:
Скот, кущи и людей... исчезли, следа нет.
Бавкида родине вздох сердца посвящает
И взором, полным слез, у бога вопрошает:
«Пусть люди... но почто животных он казнит?»
Но чудо новое внезапу их разит:
Явился пышный храм, где куща их стояла;
Обмазка — мрамором, солома златом стала,
И тяжкие столпы по всем ее бокам
В минуту вознесли главы ко облакам!
Внутрь храма был везде представлен на порфире.
В страх будущим векам, сей дивный случай в мире —
Невидимо ваял всё это божий перст.
Супруги мнят, что им Олимп уже отверст:
В смятеньи, вне себя, на всё кругом взирают.
«Бог, велий в благости! — потом они вещают. —
Мы видим храм; но кто служители ему?
Кто будет возносить к престолу твоему
Молитвы путников? О, если бы мы оба
Могли сподобиться в сем званьи быть до гроба!
О, если бы при том и гений смерти нас
Коснулся обоих в один и тот же час,
Чтоб мы друг по друге тоски не испытали!»
— «Да будет так, — сказал им бог, — как вы желали!»
И было так. Теперь дерзну ль поведать вам
О том, чему едва могу поверить сам?
В день некий путники в ограде сей божницы
С благоговением стояли вкруг двоицы
И слушали ее о бывших чудесах.
«Издревле, — Филемон вещал им, — в сих местах
Была весь грешников, жилище нечестивых;
Но Дий не потерпел сих извергов кичливых:
Он рек, настал потоп и всех их потребил.
Остались только мы — так бог благоволил!»
Тут Филемон взглянул на кроткую супругу,
И что? уже она, простерши руки к другу,
Вся изменяется, приемлет древа вид!
Он хочет ей сказать, обнять ее спешит;
Нет сил поднять руки, уста его немеют;
Супруга и супруг равно деревенеют;
Пускают отрасли, готовятся цвести;
Друг другу говорят лишь мыслию: прости!
Один предел и срок власть божья им послала:
Муж праведный стал дуб, Бавкида липой стала;
И зрители, все враз воскликнув: чудеса! —
В молчаньи набожном глядят на небеса.
Предание гласит, что к сим древам священным,
Под тяжестью даров бесчисленных согбенным,
Супруги на поклон текли из дальных стран,
По слуху, что им дар чудотворенья дан;
И те, которые к ним с верой приходили,
В цвету и в зиму дней друг друга век любили.